Век Константина Великого

В то же время римляне были жадны до всего, что можно назвать зрелищем. В IV веке соответствующих государственных субсидий не хватало, и желания народа удовлетворяла щедрость новоизбранных сенаторов и высших должностных лиц. Они отнюдь не всегда были богаты, и поэтому данная обязанность на них ложилась очень тяжелым бременем, поскольку каждому надлежало стремиться превзойти своих предшественников, даже не из честолюбия, а из-за ненасытности черни. Значительная часть переписки Симмаха посвящена хлопотам по организации торжеств, по случаю ли своего повышения в должности, или своих родственников, или по другим поводам. Со времен Диоклетиана не было примера такой императорской расточительности, какая подвигла Карина на огромной площади подле Капитолия возвести деревянный амфитеатр, пышно отделать его драгоценными камнями, золотом и слоновой костью, изобразить там, помимо прочих изысков, горных козлов и гиппопотамов, а также сражения медведей и тюленей. Императоры, конечно, еще оплачивали разнообразные постройки – например, Константин великолепно восстановил Большой цирк; но сами представления давали по преимуществу богатые сановники, от которых требовалось как-то облагодетельствовать государство и потратить в его пользу свои доходы, раз уж они были освобождены от налогов. Уезжать из Рима было бесполезно: в таких случаях, по-видимому, сборщики налогов проводили игры от имени отсутствующего устроителя. Большой удачей считалось, если человек ухитрялся беспошлинно ввезти каких-нибудь экзотических зверей. Важнее всего было выбрать лошадей для цирка; ибо именно на скачках как высокопоставленные, так и простые римляне удовлетворяли свою суеверную страсть к риску, и здесь жокей мог снискать величайшую славу и даже заработать нечто вроде неприкосновенности. У римлян в этом плане выработался настолько утонченный вкус, что скрещение пород стало их постоянным занятием; уполномоченные людей богатых объездили половину известного на тот момент мира, чтобы найти нечто новое и невиданное и бережно перевезти это в Рим. Раболепнее писем, чем письма Симмаха к этим агентам, представить себе невозможно. Чтобы проводить поединки со зверями в театрах и Колоссеуме, чтобы устраивать охоты (sylvae) в Большом цирке, нужны были гладиаторы, «группа бойцов худших, чем соратники Спартака». Время от времени на арене появлялись пленные варвары, например саксы, но, пожалуй, преобладали все же, в соответствии с духом эпохи, схватки между зверями. Организаторы игр пребывают в постоянной тревоге: как добыть необходимых животных? Им нужны были медведи, которых иногда привозили совершенно изнуренными, а иногда подменяли по дороге, ливийские львы, полчища леопардов, шотландские гончие, крокодилы, а также addaces, pygargi и другие, кого мы не можем идентифицировать с точностью. Известно, что после победы над персами император помог несколькими слонами, но это было скорее исключение.

Сюда же следует отнести сценические декорации для цирка или для некоего театра, создавать которые Симмах однажды призвал художников с Сицилии. Симмах, думается, делал то, что от него требовалось по службе, и сам стоял выше подобных интересов, но в его времена у отдельных гладиаторов были не менее преданные поклонники, чем в период ранней империи. Весьма обширные, но слегка варварские мозаики на вилле Боргезе, изображающие гладиаторские игры и звериные схватки, относятся, вероятно, к IV веку; рядом с фигурами подписаны имена. Теперь искусство унизилось до такого рода картин, и целые залы и фасады домов украшались ими. У собственно театра тоже имелись восторженные почитатели, среди них люди с громкими именами, как, например, Юний Мессала, который в годы правления Константина подарил мимам все свое состояние, включая ценные одежды своих родителей. По крайней мере, «комедии» еще вызывали у римлян определенный интерес, но скорее среди простого народа, главным удовольствием которого было прогонять актеров свистом, чего те пытались избежать с помощью денег. Можно предположить, что «комедия» в данном случае – это фарс (mimus). Значительно больше внимания привлекала пантомима, то есть балет, где, согласно, возможно, несколько преувеличенной оценке, до сих пор участвовало три тысячи танцовщиц и огромное количество музыкантов.