Век Константина Великого

На отвесном утесе невдалеке от Персеполя и по сей день можно видеть гробницы персидских царей колоссальных размеров и строгих, как подобает древности, очертаний. Сасаниды не желали отдавать врагам это священное место; ряд рельефов внизу изображает батальные сцены, торжественные церемонии и охоту, и главный их герой – царь. Враждебная Римская империя, по-видимому, предоставила художников для этой работы (возможно, это были военнопленные); во всяком случае, скульптуры, как и то немногое, что сохранилось от общих контуров здания, явно свидетельствуют о влиянии римского искусства времен заката. Дошли до наших дней полукруглые арки, ведущие в гроты, высеченные в скале, и дворцы Фирузабада и Сарбистана, построенные в стиле римских бань, с окнами в нишах и сводчатыми покоями, правда, довольно-таки варварские по исполнению. Строго говоря, в Персии не было храмов; центром религиозного обряда был пирей, или алтарь, и именно на ступенях этого алтаря мы зачастую обнаруживаем царя в окружении магов.

Правоверие стало главным принципом государства. Тщетно приходил в Персию со своей дощечкой, украшенной новыми символами, преобразователь Мани, мечтавший создать новое, благороднейшее целое из элементов христианства, парсизма и буддизма. Его победили в диспуте ученые мужи Бахрама I, а потом сам царь содрал с него кожу и натянул ее на ворота Дьондишапура как предупреждение всем. Правда, в одном случае мы видим, как царь пытается освободить свой народ от бремени правления магов. Сын Йездегерда I Алафима (400 – 421 гг.) Бахрам Гур похищен язычником – арабским владыкой Нуманом из Хиры, который впоследствии обратился в христианство. Но в итоге принца не узнали, «так как он пошел по путям арабов», и его соперником в настоящем состязании за корону стал король Кесра или Кхосру, выдвинутый знатью. Неподалеку от королевской резиденции в Мадаине тиару Сасанидов положили на землю между двумя голодными львами, чтобы выяснить, кто из претендентов на престол первым добудет ее. Кесра разрешил Бахраму Гуру первым сделать попытку, и тот убил обоих львов и сразу же возложил корону себе на голову. Но правоверие продолжало процветать. Когда позднее царь Кавад (491 – 498 гг.) стал последователем ересиарха Маздака, проповедовавшего коммунизм и общность жен, началось всеобщее восстание, и он был вынужден провести некоторое время в замке Забвения. Лишь в последние годы империи стал наблюдаться некоторый спад религиозного накала.

Что же касается политики – здесь мы видим картину, типичную для азиатской деспотии. Народу разрешено только проявлять обожание. Когда новый царь начинает свою первую речь, все простираются ниц и остаются в этом положении, пока владыка не повелит встать. Даже в Восточной Римской империи идея смирения столь широко распространится еще не скоро; при Диоклетиане ниц простирался лишь посетитель внутренних покоев дворца. Однако (что тоже можно проследить на этом примере) Восток любит и всякие удивительные проявления милости или щедрости – это порождает утешительные мысли о равенстве всех перед деспотом. Тем не менее царя окружала аристократия неизвестного происхождения, возможно, родичи знатных особ, пришедших за Ардеширом из Фарсистана. Эти вельможи вместе с магами оказывали немалое воздействие на двор, и на их счету – не одна попытка переворота. Представители этой аристократии подчинили себе Бахрама II (296 – 301 гг.) вместе с Великим магом (мобедом мобедов), они посадили на трон Бахрама III (301 г.), который вовсе не желал такого поворота событий, они перерезали веревки шатра Шапура III, так что тот умер от удушья в завалившейся палатке. Но во многих вопросах, касавшихся наследования, они пользовались своей несомненной силой с таким благоразумием, что Римской империи оставалось только позавидовать. На самом деле заинтересованность знати в продолжении династии вполне естественна, ведь право наследования – основа ее собственного существования. Как контрастирует с калейдоскопической сменой императоров случай, когда, после смерти Ормуза II, персидские вельможи возложили тиару на потяжелевшее тело одной из его жен! Она уверяла, что ребенок будет мальчиком, и самому Ормузу еще задолго до того астрологи клялись, что сын его станет великим и победоносным царем. Мальчик родился, сановники назвали его Шапур II и управляли страной, пока он не достиг совершеннолетия. Он обязан был присутствовать на дворцовых церемониях десять раз в день. К счастью, он оказался сильным человеком, который очень рано стал расти и развиваться независимо; жизнь его и царствование длились семьдесят два года, и срок его правления равен сроку правления Людовика XIV. Другое мелкое сходство с Людовиком состоит в том, что он заставил аристократов оставить свои поместья и поселиться поближе к нему, в столице Мадаин (древние Ктезифон и Селевкия).