Век Константина Великого

Если кризис античности и проявляется где-то особенно ясно, то именно в тех сумерках язычества, которые мы в предыдущей главе стремились представить в их подлинных красках. Возникает вопрос: христианство не могло вдохнуть новые жизненные силы в народы и новую мощь – в государство, или оно не хотело опровергать расхожее мнение, бытовавшее начиная с III века, что после возникновения новой религии человеческая раса оказалась обречена? Ибо язычники упорствовали в убеждении, что с приходом христианства боги прекратили руководить человеческими судьбами и удалились (exterminatos) из несчастного мира, где властвовали теперь чума, война, голод, засуха, саранча, град и тому подобное, а империю со всех сторон атаковали варвары. Христианским апологетам пришлось обстоятельно опровергать эти обвинения. «Как мало способствует уважению к вашим языческим богам такая их детская раздражительность! – говорили они. – Почему они не даруют вам здоровье и счастье и не покарают только нас, христиан? Природа не изменилась; солнце и луна светят как раньше, поля зеленеют, деревья цветут, масло и вино выжимаются, и мирная жизнь идет своим чередом. Со времен ассирийского царя Нина войны были всегда, и с приходом Христа число их фактически сократилось. Неоспоримое зло, наблюдаемое в настоящем, – часть естественного мирового процесса, согласно которому все стремится к обновлению (rerum innovatio)».

Но надежда на обновление, как его понимал этот автор, была тщетной. Давайте на мгновение забудем об односторонности христианства, свойственной ему с момента превращения в государственную религию, о том, что оживление империи в цели его не входило. Действительно огромное преимущество религии, чье царство не от мира сего, состояло в том, что она не ставила своей задачей обеспечение и сохранность какого-то определенного общественного строя и определенной культуры, как поступало язычество, что она могла и служить соединительным звеном между разными народами и эпохами, государствами и культурными этапами, и примирять их между собой. Потому христианство не подарило вторую молодость дряхлеющей Римской империи, но зато воспитало германских захватчиков, и они не окончательно растоптали ее культуру. Спустя полтора века, когда на Каталаунских полях решалось, накинут ли гунны саван на Запад, как позднее на Азию его накинули монголы, это воспитание принесло свои плоды: римляне и вестготы объединились, чтобы отразить нападение.

Вся история этого периода несет на себе красноречивый отпечаток упадка и вырождения, в чем христианство неповинно, и каждая страница настоящей работы изобилует такими свидетельствами. Но в данной главе мы сочли уместным описать старение античности в совокупности его проявлений. Это поможет нам прояснить историческую позицию христианства.