Век Людовика XIV

Не всякая мысль к всякой мысли преуспевает безразлично. Но как у нас нет воображения, в котором мы раньше не ощущали бы себя целиком или по частям, так и у нас нет перехода от одного воображения к другому, в котором мы раньше не ощущали себя подобным образом. Причина этого заключается в следующем: Все фантазии [воображения, идеи] — это движения внутри нас, реликты тех, что совершались в чувстве; и те движения, которые непосредственно сменяли друг друга в чувстве, продолжаются и после чувства. Но поскольку в чувстве к одной и той же воспринимаемой вещи иногда примешивается то одно, то другое, то со временем получается, что, представляя что-либо, нет никакой уверенности в том, что мы представим себе в следующий раз; несомненно лишь одно: это будет нечто, что предшествовало тому же, в то или иное время. 11

Такой поток мыслей может быть неуправляемым, как во сне, или «регулироваться каким-то желанием и замыслом». В сновидениях образы, дремлющие в мозгу, вызываются каким-то «возбуждением внутренних частей тела человека». Ведь все части тела так или иначе связаны с определенными частями мозга. «Я полагаю, что существует взаимное движение от мозга к жизненно важным частям и обратно от жизненно важных частей к мозгу, благодаря чему не только воображение [или идея] порождает движение в этих частях, но и движение в этих частях порождает воображение, подобное тому, которым оно было порождено». 12 «Наши сны — это обратная сторона наших бодрствующих воображений: движение, когда мы бодрствуем, начинается с одного конца, а во сне — с другого». 13 Нелогичная последовательность образов в сновидениях объясняется отсутствием каких-либо внешних ощущений, которые могли бы их проверить, или какой-либо цели, которая могла бы ими руководить.

В психологии Гоббса нет места свободе воли. Сама воля — это не отдельная способность или сущность, а всего лишь последнее желание или отвращение в процессе размышления; а размышление — это чередование желаний или отвращений, которое заканчивается, когда один импульс длится достаточно долго, чтобы перетечь в действие. «В процессе размышления последнее влечение или отвращение, непосредственно примыкающее к действию или его отсутствию, мы называем волей». 14 «Аппетит, страх, надежда или остальные страсти не называются добровольными, ибо они исходят не из воли, а являются ею, а воля не добровольна». 15 «Поскольку всякий акт человеческой воли, всякое желание и склонность проистекают из какой-то причины, а та — из другой причины, в непрерывной цепи (первое звено которой находится в руке Бога — первой из всех причин), они проистекают из необходимости. Так что тому, кто мог бы увидеть связь этих причин, необходимость всех добровольных действий людей показалась бы очевидной». 16 Во всей Вселенной существует непрерывная цепь причин и следствий. Ничто не является случайным, чудесным или обусловленным.

Мир — это машина, состоящая из материи, движущейся по закону, и сам человек — такая же машина. Ощущения входят в него как движения и порождают образы или идеи; каждая идея является началом движения и становится действием, если ей не препятствует другая идея. 17 Каждая идея, какой бы абстрактной она ни была, в той или иной степени движет телом, пусть и незаметно. Нервная система — это механизм, преобразующий сенсорное движение в мышечное. Духи существуют, но это всего лишь тонкие формы материи. 18 Душа и разум не нематериальны; это названия для жизненных процессов тела и работы мозга. Гоббс не пытается объяснить, почему сознание должно было развиваться в таком механическом процессе — от ощущения к идее и отклику. А сводя все воспринимаемые качества объектов к образам в «уме», он приближается к позиции, которую позже займет Беркли в опровержении материализма, — что вся известная нам реальность — это восприятие, ум.

3. Этика и политика