Век наивности

Всего лишь час назад Арчер, направляясь к мистеру Леттерблеру, полностью разделял его точку зрения, но когда этот упитанный, эгоистичный и в высшей степени равнодушный старик облек ее в слова, в них вдруг зазвучал фарисейский голос общества, поглощенного лишь тем, как бы оградить себя от неприятностей.

— Мне кажется, что этот вопрос должна решать она сама.

— Гм, гм… А вы отдаете себе отчет в возможных последствиях, если она решит настаивать на разводе?

— Вы имеете в виду угрозу в письме ее мужа? Какое; это может иметь значение? Это не более чем весьма неопределенное обвинение злобного мерзавца.

— Да, но если он предъявит встречный иск, это может вызвать неприятные толки.

— Неприятные толки! — взорвался Арчер.

Мистер Леттерблер посмотрел на него из-под вопросительно поднятых бровей, и молодой человек, понимая, что все попытки обосновать свою точку зрения бесполезны, поклонился в знак согласия со старшим компаньоном, который между тем продолжал:

— Развод всегда неприятен, — и, не дождавшись ответа, заключил: — Вы согласны?

— Разумеется, — сказал Арчер.

— Следовательно, я могу рассчитывать и Минготты тоже могут рассчитывать, что вы постараетесь убедить ее отказаться от этого намерения?

— Я не могу брать на себя никаких обязательств, прежде чем не повидаюсь с графиней Оленской, — неуверенно ответил Ньюленд.

— Я не понимаю вас, мистер Арчер. Неужели вы хотите вступить в семью, которой грозит скандальный бракоразводный процесс?

— Не вижу, какое это имеет отношение к моей женитьбе.

Мистер Леттерблер поставил на стол бокал с портвейном и вперил в своего младшего партнера хмурый предостерегающий взгляд.

Арчер понял, что рискует лишиться данных ему полномочий, и по какой-то непонятной причине перспектива эта отнюдь его не обрадовала. Раз уж ему навязали это поручение, он не собирался от него отказываться, и ему стало ясно, что, если он хочет оградить себя от такой возможности, необходимо успокоить лишенного всякого воображения старика, который олицетворял юридическую совесть Минготтов.

— Не беспокойтесь, сэр, я не свяжу себя никакими обязательствами, не посоветовавшись с вами. Я только хотел сказать, что предпочитаю не высказывать свое мнение, прежде чем не выслушаю госпожу Оленскую.

Мистер Леттерблер кивнул головой в знак одобрения столь неумеренной, но зато достойной лучших нью-йоркских традиций осторожности, и молодой человек, посмотрев на часы и сославшись на деловое свидание, поспешил откланяться.

12

Старомодный Нью-Йорк обедал в семь часов, и обычай наносить послеобеденные визиты, хотя и осмеянный в кругу Арчера, все еще сохранялся. Когда молодой человек шел от Уэверли-плейс по 5-й авеню, эта обычно оживленная длинная улица была совершенно пуста, если не считать нескольких карет, стоявших у дома Реджи Чиверса (где давали обед в честь герцога), да одиноких фигур закутанных в теплые пальто и шарфы пожилых джентльменов, поднимавшихся в подъезды коричневых особняков и исчезавших в освещенных газом прихожих. Переходя Вашингтон-сквер, Арчер заметил старого мистера дю Лака, который шел навестить своих кузенов Дэгонетов, а, миновав угол Западной 10-й улицы, увидел своего коллегу мистера Скипуорта — тот, несомненно, направлялся к барышням Лэннинг. Немного дальше по 5-й авеню Бофорт темным силуэтом появился на фоне ярко освещенных дверей своего дома, вышел на улицу, сел в собственную карету и укатил в неизвестном и весьма подозрительном направлении. В этот вечер оперы не давали, званых вечеров ни у кого не было, так что прогулка Бофорта была, без сомнения, тайной. Арчер мысленно связал ее с небольшим домиком на Лексингтон-авеню, на окнах которого недавно появились шторы С бантами и ящики с цветами, а у свежеокрашенных дверей часто можно было увидеть стоящую в ожидании хозяйки канареечно-желтую коляску мисс Фанни Ринг.

За маленькой скользкой пирамидой, составлявшей мир миссис Арчер, простиралась малоизученная местность, где обитали художники, музыканты и «пишущая братия». Эти беспорядочно разбросанные осколки человечества никогда не выказывали ни малейшего желания занять место в общественном здании. Несмотря на свой странный образ жизни, они по большей части считались людьми вполне респектабельными, но предпочитали держаться друг друга. Медора Мэнсон в годы своего процветания устроила у себя «литературный салон», но он вскоре прекратил существование, ибо литераторы упорно не желали его посещать.

Подобные попытки предпринимали и другие, а у Бленкеров — семейства, состоявшего из энергичной говорливой мамаши и трех упитанных, во всем подражавших ей дочек, — можно было встретить Эдвина Бута,[87] Патти,[88] Уильяма Винтера[89] и Джорджа Ригнольда[90] — нового актера, игравшего в пьесах Шекспира, редакторов некоторых журналов, а также музыкальных и литературных критиков.