Век Наполеона

«В России так много пространства, что в нем теряется все, даже замки, даже население. Можно подумать, что вы путешествуете по стране, из которой люди только что выехали….. Украина — очень плодородная страна, но отнюдь не приятная….. Вы видите большие равнины пшеницы, которые, кажется, возделываются невидимыми руками, настолько редки здесь жилища и жители».2

Жители ютились в разбросанных деревнях, потому что память о татарах, которые бесчинствовали здесь, радостно убивая, еще не умерла; они ушли, но их подобие может прийти снова; и они оставили часть своей жестокости в русских нравах, закаленных трудом и дисциплиной. Естественный отбор был безжалостен и благоволил к тем мужчинам, которые голодали и неустанно трудились ради земли и женщин. Петр Великий сделал некоторых из них солдатами или мореплавателями; его преемники привлекли смелых немцев и умных чехов для освоения равнин. Екатерина Великая толкала раздувающиеся армии и разгоряченных генералов все дальше на юг, гоня перед собой татар и турок, завоевывая Крым и триумфально переплывая Черное море. При Александре I экспансия продолжилась: русские поселились на Аляске, поставили форт возле Сан-Франциско и основали колонию в Калифорнии.3

Суровый климат Европейской России — без защиты лесов и гор от арктического холода или тропической жары — делал людей выносливыми, готовыми совершить невозможное, если им давали хлеб и время. Они могли быть жестокими, потому что жизнь была жестока к ним; они могли пытать пленных и истреблять евреев. Но эти варварства отчасти проистекали из их собственного опыта и воспоминаний о незащищенности и враждебности; они не были безвозвратно в их крови, поскольку растущая безопасность организованной общинной жизни делала их более мягкими, жалостливыми, удивляющимися, как миллион Карамазовых, почему они убивают или грешат. Они с неизменной меланхолией смотрели на жестокий и непонятный мир.

Религия умиротворяла их удивление и усмиряла их жестокость. Священники играли здесь роль «духовной руки», как это делали римско-католические священники на ранних этапах становления западноевропейских общин, подкрепляя силы закона тайной и разнообразной силой мифа, способной мистифицировать или объяснить, устрашить или утешить. Цари знали, насколько жизненно важны эти мифы для социального порядка, терпеливого труда и самоотверженного героизма в войне и мире. Они хорошо платили высшему духовенству, а низшему — достаточно, чтобы поддерживать в них бодрость и патриотизм. Они защищали религиозное инакомыслие, если оно оставалось лояльным государству и поддерживало мир; Екатерина II и Александр I подмигивали масонским ложам, которые осторожно предлагали политические реформы.

Русские дворяне требовали и использовали все феодальные права и контролировали почти все элементы жизни своих крепостных. Феодал мог продать своих крепостных или сдать их в аренду для работы на городских фабриках. Он мог посадить их в тюрьму и наказать розгами, кнутом или узлом (узловатой веревкой). Он мог передать их правительству на каторгу или в сибирскую тюрьму.4 Были и некоторые смягчения. Продажа крепостного в отрыве от семьи была редкостью. Некоторые дворяне способствовали образованию крепостного, обычно для технической работы на территории владельца, иногда для более широкого использования; так, мы слышим (ок. 1800 г.) о крепостном, который управлял текстильным предприятием с пятьюстами ткацкими станками, но большинство из них находилось в домах в обширных имениях семьи Шереметевых. По данным переписи населения России 1783 года, общая численность населения составляла 25 677 058 человек; из 12 838 529 мужчин 6 678 239 были крепостными частных землевладельцев — то есть (включая одну женщину на каждого мужчину) более половины населения. В это время крепостное право в России достигло своего апогея; оно усугубилось в царствование великой Екатерины, и Александр I отказался от своих первых попыток уменьшить его.5

По данным той же переписи, население России на 94,5 % состояло из сельских жителей, но в это число входили крестьяне, работавшие и жившие в городах. Города росли медленно, и в 1796 году в них проживало всего 1 301 000 человек.6 Торговля была активной и развивалась, особенно вдоль побережья и больших каналов; Одесса уже была оживленным центром морской торговли. Промышленность на городских заводах развивалась медленнее, так как большая ее часть производилась в сельских лавках и домах. Классовая война между пролетариатом и его работодателями была гораздо менее острой, чем между растущим купечеством, стонущим от налогов, и свободным от налогов дворянством.