Век нерожденных

Прислушиваясь изо всей мочи, доктор настроил приспособление в ухе на сверхповышенный прием звука с искусственным распознаванием речи. Тогда среди невнятной сумятицы ему удалось разобрать повторявшееся слово «Стена». Пульс больного подскочил до опасного предела. Доктор вынул из халата небольшое устройство размером с перечницу, настроил определенным образом и направил в сторону Алексея. Словно по мановению, Алексей начал затихать, потом обмер и приземлился прямо на подставленные руки Шеварднадзе, который отнес его на кровать и сделал рукой знак дежурному врачу, который с волнением наблюдал за прозрачной стеной. Когда врач подошел к кровати, Шеварднадзе меланхолично заключил:

– Пациент спит. Проведите контрольный осмотр. Помимо этого, я желаю, чтобы Алексея подключили к аппарату, который позволит записать образы его снов.

– Вы поняли, что с ним, Давид?

– Дела его плохи.

Никуда не заглядывая по пути, Шеварднадзе пошел обратно в кабинет. Отворив дверь, он заметил прилегшего на кушетке командира.

– Удобно у вас здесь. Может записаться на прием? Впрочем, довольно о глупостях. Узнали что-нибудь?

– Товарищ полковник, Алексей пока не способен на вразумительный диалог.

– Ну что-то же вы вынесли из посещения? Рассказывайте, не заставляйте ждать, мы не в очереди за пивом.

– Вероятна потеря памяти и шок.

– С чего вы это взяли?

– Петр!

– Что?

– Вы немедля отозвались, едва услышали свое имя. Все потому, что оно имеет важную роль в психике. С именем человек отождествляет собственную личность.

– И что с того? Не пойму.

– Он не откликнулся на имя, вообще. Затем я упомянул дом, Землю. Скажи я сейчас любому на базе эти два заветных слова, и немедля увижу тоскливый взгляд и набор эмоций в мимике. Ведь мы находимся так далеко.

– А он?

– Снова ничего. Будто я упомянул не родную планету, а завел речь про безделицу, о ложке, например.

– Что же он перенес, если за полторы недели напрочь забыл прожитую жизнь… Хоть на что-то он среагировал?

– Я заметил возбуждение, когда упомянул о яме. Притом не об экспедиции, сиречь работе, а свойствах самой ямы. Он говорил бессвязно. Отчетливо я уловил единственное слово «Стена».

– Стена? Из масштабной экспедиции он запомнил стену? Святые угодники… Жалко парня. Я доверился вашим осторожным методам, а на выходе получил бред помешанного. Доктор, поймите, нам крайне необходимы сведения от человека, побывавшего в яме.

– Знаю. Поэтому надеюсь, что пациент не потерян безвозвратно. В его разуме заточены ответы, но, чтобы их получить нам требуется проявить деликатность и терпение.

– Давид, у человечества нет времени терпеть. Нам нельзя отправлять образцы без сопроводительного пояснения о том, как они были добыты. Если протянем здесь дольше запланированного, остановка дома получится краткой, а ведь нам предстоит новый полет в неизведанные миры.

3

Шеварднадзе разбудил поздний звонок. Гомон по меньшей мере половины экипажа доносился до спальной комнаты. Доктор насилу открыл глаза, в которых проявилось изображение командира.

– Полковник?

– Давид, ученые закончили первичное изучение образца. Очень любопытно. Не желаете взглянуть?

– Разумеется.

Доктор оделся и скоро прибыл к лаборатории. Распихав набежавших людей, он вошел в отсек, куда к общему неудовольствию не пускали никого за исключением командного состава экспедиции. Окруженный младшими офицерами капитан корабля вглядывался в микроскоп. Время от времени он отнимал глаза от окуляров, чтобы покачать головой в изумлении и возвращался к просмотру. Присутствовавшим оставалось лишь по тональности восклицаний командира интерпретировать причудливость организмов. Некоторые норовили заглянуть через плечо, что давалось непросто при его дородной комплекции полковника.

– Товарищ полковник?

– Давид, – отозвался командир, – выглядит отлично! Порхает! Крыльями машет, и чудно так, даже не знаю, как объяснить…

– Если позволите, я бы взглянул сам.

Увиденные Шеварднадзе существа имели размер сопоставимые с микробами или бактериями, но их организация была много сложнее. Продолговатые с изгибами лапки, покрывавшие тельце, давали сходства с паукообразным. Однако подобие это приблизительное, ведь наблюдая за образцом, доктор заметил, что существо видоизменяется подобно трансформеру. Лапки предназначались не только для движения, но скорее служили органами.

– Удивительное, – произнес Шеварднадзе.

– Хотите еще? – с азартом сказал командир. – Сколько вы наблюдаете организмов?

– Штук восемь или десять.

– А лаборанты говорят, что существо там всего одно. Оно не передвигается, а как бы телепортируется в пространстве и делает это настолько быстро, что глаз не поспевает за текущим местоположением и оттого создается иллюзия множественности. Как мне объяснили, организм из ямы нарушает законы физики – ведет себя словно объект квантового мира, при этом находясь на уровне микромира. Доктор, послушайте, а вдруг это зараза? Не добьем ли мы человечество, когда пошлем эту дрянь домой?

– Сомневаюсь, что мы способны это выяснить при скромных возможностях бортовой лаборатории.