Век невинности

Когда над миром опустились сиреневые весенние сумерки, поезд прибыл в Райнбек, и они зашагали по платформе к экипажу, который давно их ждал.

«О, как это любезно со стороны Ван-дер-Лайденов! Они прислали за нами свой экипаж из Скайтерклифа!» — воскликнул Ачер, когда к ним подошел невозмутимый кучер и принял у служанки Мэй часть багажа.

«Мне очень жаль, сэр, но в доме у леди Дюлак произошла авария: лопнул паровой котел и теперь там по колено воды. Случилось это вчера и мистер Ван-дер-Лайден, который узнал об этом сегодня утром, велел нам подготовить старый каменный дом к вашему приезду. Надеюсь, вам будет уютно в нем, сэр! А дамы Дюлак прислали свою повариху, чтобы вы себя чувствовали совсем как в Райнбеке!»

Казалось, Ачер не слышал слов кучера, и тот повторил их медленнее, извиняющимся тоном: «Не беспокойтесь, сэр, все там точно так же, как в Райнбеке! Уверяю вас…»

И тут в тягостной тишине прозвучал бодрый голосок Мэй:

«Точно так же, как в Райнбеке? Старый дом? Да нам в нем будет в тысячу раз лучше, не правда ли, Ньюлэнд? Как мило, что мистер Ван-дер-Лайден об этом позаботился!»

Когда служанка Мэй уселась рядом с кучером, расположив блестящие «свадебные» саквояжи на переднем сиденьи, и экипаж тронулся, Мэй весело продолжала:

«Представляешь, мне ни разу не приходилось бывать внутри этого дома! А тебе? Ван-дер-Лайдены редко кому его показывают. Но они открывали его для Элен. Она мне рассказывала, что там так уютно! И еще говорила, что это единственный дом в Америке, в котором она могла бы обрести свое счастье».

«А мы там обретем свое, не правда ли?» — весело воскликнул ее муж, и она ответила с мальчишеским задором и озорной улыбкой:

«Это еще только начало! Удача не покинет нас, пока мы вместе!»

Глава двадцатая

«Конечно, мы должны пообедать с миссис Карфри, дорогая!» — сказал Ачер, и его жена взглянула на него, притворно нахмурившись. Они сидели за столом, заставленным знаменитой английской фарфоровой посудой, в своем лондонском пансионе.

В опустевшем под осенними дождями Лондоне Ачер знал только двоих; и этих двоих он упорно избегал, следуя неписаному нью-йоркскому закону, запрещавшему знакомым докучать друг другу, где бы то ни было и, в особенности, за границей.

Миссис Ачер и Дженни, к примеру, во время своих визитов в Европу настолько сжились с этим правилом, что при встрече с дружелюбными соотечественниками обдавали их таким холодом, что у тех сразу отпадало желание с ними общаться. Обеим дамам даже удалось свести все разговоры с иностранцами к формальному обмену двумя-тремя словами в отелях и на вокзалах. Что касается остальных лиц, принадлежавших к их кругу, то они держались заграницей и вовсе надменно. Так что если миссис и мисс Ачер не удавалось встретить Минготов, Чиверсов или Дедженитов, — месяцы нескончаемых разговоров тет-а-тет были им обеспечены. Но судьба так часто устанавливает свои правила игры! И вот однажды вечером в дверь номера ботсенской гостиницы, в котором остановились наши дамы, постучали. Дженни, открывшая дверь, увидела на пороге одну из англичанок, проживавших в соседнем номере. Их имена, стиль одежды и социальное положение с некоторых пор стали ей известны. Дамы спросили миссис Ачер, нет ли у них в дорожной «аптечке» линимента. Как выяснилось, ее сестра, миссис Карфри, заболела бронхитом. К счастью, у запасливой миссис Ачер, которая предпочитала путешествовать во всеоружии, всегда имелся полный набор медикаментов, и она нашла в нем жидкую мазь для растирания.

Миссис Карфри и в самом деле серьезно заболела, и они с сестрой, мисс Гарли, с которой путешествовали вдвоем по стране, были бесконечно благодарны миссис Ачер и ее дочери за их помощь. Леди из Нью-Йорка не только снабдили больную необходимым лекарством, но и, окружив ее заботой, предоставили в ее распоряжение свою опытную служанку, которая не отходила от постели миссис Карфри до тех пор, пока та не выздоровела.