Век перемен

Доходный дом Ошеровского был довольно комфортабелен. Девять пятикомнатных квартир с двумя балконами каждая, паровое отопление (котельная в подвале дома). Когда в 1918 году большевики захватили Ростов и реквизировали особняк, семья смогла переселиться в свободные квартиры и умудрилась закрепиться там до позднесоветских времён. Правда, все квартиры, кроме нашей, профессорской, из-за подселений стали коммуналками. В квартире № 1 жила Полина Борисовна Ошерович, жена бабушкиного кузена. А до 1936 года там жила и бабушкина мать Лея Иоселевна. (Могу предположить, что в отличие от набожного и уравновешенного мужа была она резковата. Бабушка вспоминала, как она требовательно кричала Оскару, бабушкиному брату: «Оська гелд!») в квартире № 2 жила бабушкина сестра Люба со своей семьей, там же – сестра Любиного мужа Полина Ильинична Дунаевская. Квартиру № 8 занимала кузина Нюся Ошерович с мужем Арнольдом Субботником и семьей. А девятую – семья старшей бабушкиной сестры Клары. Её правнучка, Роза Бобовникова, и ныне там.

Тут сделаю небольшое отступление касательно смены, модификации

фамилий мужчин-евреев. Эта уловка помогала избежать рекрутирования на мучительные 25 лет в царскую армию. Добавлю, что зачастую евреев принуждали в армии креститься, а для облегчения «воспитательного процесса» при Николае I рекрутировали в 12 лет и 6 лет, содержали их до восемнадцатилетнего возраста в специальных воспитательных учреждениях, в срок службы не засчитывали. Не подлежали призыву единственные сыновья. Отсутствие братьев-однофамильцев в сочетании с весьма немалой взяткой рекрутёрам, каковую могли дать купцы,

способствовало уклонению. В бедных же еврейских семьях нередки были случаи преднамеренного калечения детей. Итак, фамилия моего прапрадеда была Ошер. В следующем поколении пошли Ошеры, Ошеровичи, Ошеровские. А в семье моего отца замены фамилий оказались ещё радикальней: у прапрапрадеда Трейвуса и его жены Ципы один из сыновей получил фамилию Ципельзон.

Но вернусь к нашему дому. Один балкон каждой из квартир выходил на улицу Горького, усаженную тополями и акациями. Запах цветущей белой акации и поныне сводит меня с ума. Второй – большой, с лестницей чёрного хода – во двор, когда-то с клумбами, но на моей памяти изуродованный самостроем – раннесоветскими малыми домишками, построенными без разрешения. Помню, как приходили с чёрного хода молочница, старьёвщики, жестянщики («Кастрюли починяю!»).

Комнатный ледник ростовской фабрики «К. Л. Сегель»

В мои детские годы дом пребывал не в лучшей форме, да и война оставила следы. Котельная была разрушена. Согревались мы от двух печек, которые топились углём. Над кухонной висел большой бак для воды: когда печь топилась, в ванную поступала горячая вода. Так что топить приходилось иногда и летом. А зимой, пока не было парового отопления, топили все три печки. Раз в неделю приходила прачка Малаша. Топила, варила бельё в огромной выварке, тёрла на жестяной стиральной доске. Помню появление первой неуклюжей советской стиральной машины с ручкой и валиками для выжимания сверху.

В 1955-м котельную отремонтировали, заработали батареи отопления. Потом в дом провели природный газ. Печки демонтировали. Но ещё до

этого мы избавились от ледника. Это был деревянный комод, в верхний ящик которого загружался заготовленный с зимы лёд. Его привозили и меняли каждые несколько дней. В 1954 году дед купил холодильник, первый советский потребительский холодильник ЗИС. Он прослужил мне до 1991-го. А швейной машине «Зингер» износу не было. Наши на ней шить не умели. Но по нескольку раз в год приходили портнихи. Елена Васильевна производила латку, штопку, подкоротку, пригонку и прочие простые работы. Сара Измайловна (Сарочка) была модной женской портнихой. Бабушка и мама отмечали её высокий вкус, подолгу обсуждали с ней фасоны. Были у нас и домработницы.

На смену леднику пришёл первый советский холодильник «ЗИС-Москва»

Швейная машинка «Зингер» имелась чуть ли не в каждой семье. Даже спустя 100 лет после выпуска они продолжают отлично работать

Такая же стиральная машина появилась в нашей квартире

Износу не было и дубовому паркету. Его натирали воском. Приходил однорукий полотёр, ловко орудовавший ножной щеткой, – растирал воск. В пятидесятые купили электрополотёр. Мне пришлось немало им поработать. В восьмидесятые пришлось пол отциклевать. Он стал непривычно светлым. Покрыли лаком и о воске забыли.

Лето в Ростове жарковато. Пользовались вентиляторами. Первые советские оконные кондиционеры появились в восьмидесятые. Дорогие. Похуже – бакинские. Но мне удалось купить донецкий. Это было чудо, хотя и гудевшее изрядно.