Век перевода (2005)

Навидались дел, кто денег хотел,
Кто золото здесь искал;
Тут въявь и всерьез въелся в жилы мороз —
Сказанья полярных скал;
Но поди опиши ночь в палярной глуши —
Господи, помоги! —
Ту ночь, когда средь Лебаржского льда
Сжег я Сэма Маг-Ги.

Нешто гнали враги теннессийца Мак-Ги, что хлопок растил испокон, —

Узнай-ка поди; но Юг позади, а впереди — Юкон.
Сэм искал во льду золотую руду, повторяя на холоду,
Мол, дорогой прямой отвалить бы домой, твердил, что лучше в аду.

Сквозь рождественский мрак упряжки собак на Доусон мчали нас.

Кто болтает о стуже? Льдистый коготь снаружи раздирал нам парки в тот час.
На ресницах снег, не расклеишь век, да и ослепнешь совсем;
Уж чем тут помочь, но всю эту ночь хныкал один лишь Сэм.

Над головой стихнул вьюги вой, над полостью меховой;

Псы поели в охотку, звезды били чечетку, и Сэм подал голос свой,
Он сказал: «Старина, мне нынче — хана, думаю, сдохну к утру;
Вспомни просьбу мою в ледяном краю после того, как помру».

Полумертвому «нет» не скажешь в ответ; а Сэм стонать продолжал:

«Пуще день ото дня грыз холод меня — и в железных тисках зажал.
Но лечь навсегда под покровом льда… Представить — и то невтерпеж;
Счастьем или бедой, огнем иль водой — поклянись, что меня сожжешь».

Смерть пришла на порог — торговаться не впрок, я поклялся: не подведу:

И утро пришло, но как тяжело пробужденье на холоду!
Сэму виделась тропка у плантации хлопка где-то в стране родной:
А к ночи Мак-Ги отдал все долги, превратился в труп ледяной.

Дыхание мне в той гиблой стране ужас перехватил,

Обещанье дано — его все одно нарушить не станет сил;
Труп к саням приторочен, торопись иль не очень — не об этом в итоге речь,
Покорствуй судьбе, долг лежит на тебе: что осталось — то надо сжечь.

Моги не моги, а плати долги, у тропы — особая власть.

Проклинал я труп, хоть с замерших губ не позволил ни звуку пасть.
Ночь темна и долга, и собаки в снега протяжное шлют вытье,
Укоряя меня кружком у огня: не сделано дело твое.

Вливался мой страх в этот бедный прах, тянулись дни и часы,

Но я, как слепой, шел всё той же тропой; оголодали псы;
Надвигалась тьма, я сходил с ума, жратва подошла к концу,
Я место искал, он — щерил оскал; и стал я петь мертвецу.

И добрел я тогда до Лебаржского льда — попробуй, не очумей!

Там намертво врос в ледовый торос кораблик «Алиса Мэй».
Я на Сэма взглянул и тихо шепнул, хоть был заорать готов:
«Черт, операция! Будет кр-ремация — высший-из-всех-сортов!»

Я взялся за труд: вскрыл полы кают, котел паровой зажег,

Даже увлекся: насыпал кокса, не иначе — Господь помог;
Ох, было дело: топка взревела, такое заслышишь — беги!
Я в горячей мгле схоронил в угле тело Сэма Мак-Ги.

Я решил, что не худо прогуляться, покуда тлеет покойник в дыму;

Меркло небо во мраке, завывали собаки, быть поблизости — ни к чему.
Всюду снег и лед, но горячий пот на лбу смерзался корой;
Я долго бродил, но котел чадил и в небо стрелял порой.

Сказать не могу, как долго в снегу длился тяжелый гул;

Но небо врасхлест посветлело от звезд — и я вернуться рискнул;
Пусть меня трясло, но себе назло я сказал: «Ну, вроде пора —
Догорел твой друг!» — и открыл я люк, заглянул в потемки нутра.

Я-то парень неробкий, но в пылающей топке Сэм спокойно сидел внутри:

Улыбаясь слегка, он издалека крикнул мне: «Дверь затвори.
Здесь тепло весьма, но кругом зима — как бы снегу не намело:
Как в минуту сию, лишь в родном краю было мне так же тепло».

Навидались дел, кто денег хотел,

Кто золото здесь искал;
Тут въявь и всерьез въелся в жилы мороз —
Сказанья полярных скал;
Но поди опиши ночь в полярной глуши —
Господи, помоги! —
Ту ночь, когда средь Лебаржского льда
Сжег я Сэма Маг-Ги.