Век просвещения

«Прощай, фуляр, прощай, Мадрас,
Прощай, колье, прощай, браслет, —
Уехал милый мой дружок,
Ему, увы, возврата нет.

День добрый, сударь! Я с мольбой
Пришла к вам, голову склоня:
Верните милого домой,
Пускай он радует меня».

«Мне, барышня, вас очень жаль,
Но не могу его вернуть:
Корабль уже уходит вдаль,
На родину он держит путь».

Эстебан, захмелевший от выпитого пунша, поднялся со своего места: ему не давало покоя навязчивое желание во что бы то ни стало произнести тост в честь «милой девицы» со столь приятным голосом; однако при этом он настаивал, что обращение «сударь» и «барышня» должно быть выброшено из песни, ибо оно не отвечает демократическому духу, вместо него следует петь: «гражданин губернатор» и «гражданка». Виктор Юг бросил на юношу хмурый взгляд и жестом оборвал рукоплескания, которыми было встречено это проникнутое республиканским пылом предложение. Теперь уже все приглашенные запели хором новую песенку Франсуа Жируэ «J'ai tout perdu et je m'en fous» [79], которая как нельзя больше перекликалась с только что одержанной победой:

На стол мне прежде подавали
Цыплят и жирных каплунов,
Хлеб был вкуснее пирогов,
Хлеб был вкуснее пирогов.

Теперь война, и я пощусь,
Пайком солдатским обхожусь.
И все же громко мы поем:
«Георг, Британии тиран,
Позор вкушает, мы ж, друзья,
Напиток славы пьем!»