Век революции. Европа 1789-1848 гг. Век капитала. 1848-1875 гг. Век империи. 1875-1914 гг

У радикалов, по всеобщему признанию, было одно решение: унитарная централизованная демократическая республика Германия, Италия, Венгрия или любая страна, построенная сообразно проверенным принципам французской революции на руинах тронов всех королей и принцев, и поднятие трехцветного знамени, что обычно, по французской модели, было базовой моделью национального флага (см. «Век Революции»). Умеренные, с другой стороны, находились в сетях сложных расчетов, вызванных главным образом страхом перед демократией, которая, как они верили, была адекватна социальной революции. Там, где массы еще не прогнали прочь князей, было бы неразумным вдохновлять их, подрывать социальный порядок, а там, где они уже сделали это, было бы желательно убрать или увести их с улиц и разобрать те баррикады, которые были основным символом 1848 года. Итак, вопрос состоял в том, какие из князей, захваченные врасплох, но не смещенные революцией, могли бы согласиться поддержать хорошее дело. Как именно должна была быть создана федеративная и либеральная Германия или Италия, согласно какой конституционной формуле и под чьим покровительством? Могла ли она включать и короля Пруссии и императора Австрии (как полагали «более великие немецкие» умеренные — чтобы не быть спутанными с радикальными демократами, которые были по определению «великонемцами» разного толка) или она должна быть «малонемецкой», т. е. исключить Австрию? Те же умеренные в

Габсбургской империи практиковали игру разделения федерального и многонационального устройства, которая прекратилась только в 1918 году, уже после ее кончины. Там, где возникала революционная акция или война, было немного времени для такой конституциональной спекуляции. Где они возникали, как на большей части Германии, там она была в полном ходу. С того времени как большая часть умеренных либералов состояла там из профессоров и гражданских чиновников — 68% депутатов Франкфуртской Ассамблеи были чиновниками, 12% принадлежали к «свободным профессиям», — дебаты этого недолговечного парламента стали притчей во языцех за их интеллектуальную пустоту.

Таким образом, революции 1848 года требовали тщательного изучения государством, народом и регионом, для которых там не было места. Тем не менее, они имели много общего, и не последним является тот факт, что они возникали почти одновременно, что их судьбы были переплетены и что все они обладали общим настроением и стилем, странной романтико-утопической атмосферой и схожей риторикой, для которой французы придумали слово quarante-huitar Каждый историк узнает его немедленно: бороды, развевающиеся галстуки и широкополые шляпы повстанцев, трехцветные флаги, повсеместные баррикады, начальное ощущение освобождения, огромной надежды и оптимистического беспорядка. Это была «весна народов» — и как любая весна, она длилась недолго. Теперь мы должны бросить взгляд на их общие характеристики.

Во-первых, все они быстро преуспели и потерпели крах, и в большинстве случаев полный. В течение первых нескольких месяцев все правительства в революционной зоне были сметены или сделаны недееспособными. Все рушилось и отступало фактически без сопротивления. Однако в пределах относительно короткого периода революция утратила инициативу почти повсюду: во Франции к концу апреля, в остальной части революционной Европы в течение лета, хотя движение сохранило некоторые способности к контрнаступлению в Вене, Венгрии и Италии. Первой вехой консервативного возрождения были апрельские выборы, В ходе которых всеобщее избирательное право, при избрании только меньшинства монархистов, послало в Париж значительное большинство консерваторов, избранных голосами крестьянства, которое было скорее политически неопытным, чем реакционным, и к которому вполне левомыслящие горожане все еще не знали как обращаться. (На самом деле, около 1849 года «республиканские» и левые регионы французской сельской местности, знакомые изучающим более позднюю политику Франции, уже появились, и там, к примеру, в Провансе — упразднение Республики в 1851 году должно было встретить жесточайшее сопротивление). Второй вехой была изоляция и раз-фом революционных рабочих в Париже, потерпевших поражение в июньском восстании (см. ниже).