Век революции. Европа 1789-1848 гг. Век капитала. 1848-1875 гг. Век империи. 1875-1914 гг

Так, в Алжире победившая Франция пришла туда, где было характерное средневековое общество с прочной и процветающей системой религиозных школ, финансируемых многочисленными религиозными организациями⁵¹, — поговаривали даже, что французские солдаты из крестьян были менее грамотны, чем люди, которых они завоевали^* Школы, рассматриваемые как рассадники религиозных предфассудков, были закрыты, церковные земли было разрешено покупать европейцам, которые не понимали ни их предназначения, ни их правовой неотчуждаемости; а школьные учителя, бывшие членами могущественных религиозных братств, эмигрировали на незавоеванные земли, чтобы там укрепить силы повстанцев под предводительством Абд-эль-Кадира. Начался систематический переход земли в простую отчуждаемую частную собственность, хотя окончательные результаты этого будут прочувствованы гораздо позже. И действительно, как мог европейский либерал понять сложное сплетение частного и коллективного права и обязанностей, которые предохраняли в таком регионе, как Кабилия, землю от опустошения и анархии на маленьких клочках и наделах частного собственника, владельца фиговых деревьев.

Алжир с трудом был завоеван в 1848 г. Огромные просторы Индии к тому времени более чем в течение жизни поколения находились под прямым управлением британцев. Поскольку никто из европейцев не желал осваивать индийскую землю, не возникало и проблем с ее экспроприацией. Воздействие либерализма на индийскую аграрную жизнь на первых порах было следствием политики британских властей, искавших удобных и эффективных методов налогообложения. Но сочетание у них алчности и правого индивидуатйзма привело к катастрофе. Землевладение в добританской Индии были таким же сложным, как в любом традиционном, но неизменном обществе, с периодически происходящими при помощи инос1ранных завоевателей переворотами, но покоящемся на двух прочных основах: земля принадлежала де-юре и де-факто самоуправляемым общинам (племенам, кланам, деревенским коммунам, братствам и т. д.) и правительство получало часть произведенной сельхозпродукции. Хотя часть земли в некотором смысле была объединена и отдельные аграрные отношения могли быть построены на основе аренды, а кое-какие отдельные сельские платежи являлись рентами, на самом деле не было ни землевладельцев, ни арендаторов, ни частной земельной собственности или ренты в английском смысле слова — положение для британской администрации и правителей неприятное и непонятное, почему они и постарались изобрести устройство села, с которым они были знакомы. В Бенгалии, первой большой территории, под британским правлением земельный налог собирался специальным агентом комиссии, заминда-ром. Конечно, они должны были быть равны британским землевладельцам, платя назначенный налог (как в современной тогда Британии земельный налог) на все свое имение; класс, на который возлагался сбор налога, чей интерес к земле должен помочь увеличить налог и чья политическая поддержка иностранного режима должна обеспечить стабильность. «Я рассматриваю, — писал впоследствии лорд Тайнтус в протоколе от 18 июня 1789 г., — определявшем правила «постоянного устроения» земельного налога в Бенгалии, заминдаров как владельцев земли, хозяевами которой они становятся по праву наследства... привилегия выставлять землю на продажу или в заклад происходит из основного права...»“* Разновидности этой так называемой системы заминдаров применялись на 19% территории британской Индии.

Жадность более, чем выгода, подтолкнула к введению второго типа системы сбора налогов, которая применялась обычно на половине территории британской Индии — Райотвари. Тут британские правители, считавшие себя преемниками восточного деспотизма, который, на их взгляд, являлся главным владельцем всех земель, предприняли исполинскую задачу сбора индивидуального налога с каждого крестьянина, считая его малым владельцем или арендатором. За этим стоял самый обычный принцип аграрного либерализма, как вьфазился один способный руководитель. Он требовал, по словам Голдсмита и Вингейта, «ограничения объединенной ответственности в немногих случаях, когда поля обрабатываются общиной или разделены между наследниками, признание земли собственностью, настоящая свобода управления с учетом ренты с арендаторов, продажа обеспечивали ее владельцам: возможность выгодно продать или передать землю благодаря пропорциональному распределению обложений полей»^^* Деревенская община была обойдена, несмотря на строгие возражения со стороны мадрасского органа налогового обложения (1808—1818 гг.), который считал более реальным установление коллективного налога с сельской общины, также отстаивая их как лучшую гарантию частной собственности. Доктринерство и алчность победили, и благодеяние частной собственности было даровано индийским крестьянам.