Век "Свободы" не слыхать. Записки ветерана холодной войны

Наконец я в кабинете у Гурова. Поздоровались, сели к столу. Александр Иванович попросил секретаршу Лену принести чай и кофе. Я начал было настраивать аппаратуру, но генерал остановил меня: "Давай сначала так поговорим". Говорили долго. Гуров рассказывал о том состоянии, в котором после развала союзных силовых структур оказалась безопасность России. Об отсутствии концепции национальной безопасности, без которой невозможно свести к единому знаменателю законы и нормативные акты силовых ведомств. Для примера он назвал недавно принятый парламентом и утвержденный президентом "Закон об оперативно-розыскной деятельности". Об угрозах, которые несут государству в условиях беззакония и бесконтрольности, а главное, бессилия власти организованная преступность и коррупция. О терроризме и о многом другом. Я то и дело порывался включить магнитофон, но Александр Иванович тут же меня осаживал. Наконец он сам задал мне несколько вопросов о моей предыдущей жизни в СССР, о том, что толкнуло меня уехать на Запад, как я оказался на радио "Свобода", а также по поводу моего интереса к вопросам обороны и безопасности. В числе прочих был и вопрос, как я теперь отношусь к КГБ.

Я ответил, что за вычетом 5-го Главного управления нормально и что согласен с тем, что то, как поступили с госбезопасностью СССР, было просто очередной "демократической" глупостью, если не чьим-то нарочитым злым умыслом. С Гуровым я решил говорить искренне, незачем было скрывать от него мои взгляды, тем более что они совпадали и с его собственными. Именно эта общность взглядов со временем сблизила нас и сдружила. Александр Иванович, сказав, что в служебное время обо всем не поговоришь, пригласил меня к себе домой в гости. Потом, заметив по часам, что рабочий день-то подходит к концу, предложил все же включить аппаратуру и задать интересующие меня вопросы. Но беседа поначалу не пошла, на меня опять "накатило". Необходимо было немножко расслабиться. Я спросил генерала Гурова, как он посмотрит на то, если я совсем немножко "залью за галстук" (свой "рабочий инструмент" плоскую пластиковую поллитру шотландского виски "Johnnie Walker", в вольном переводе на русский именуемого "Ванькой Ходоком", я на всякий пожарный всегда держал в том же кейсе). Гуров ответил, что не возражает.

Говорили мы по двум темам сразу. Одна из них - безопасность Российского государства и задачи МБ, вторая - уже упомянутый "Закон об оперативно-розыскной деятельности", который Александр Иванович, имеющий ученую степень доктора юридических наук, профессионально разложил "по полочкам", показав все сильные и слабые стороны данного нормативного документа и еще раз при этом подчеркнув, что в отсутствие единой концепции безопасности этот закон в полную силу на практике реализован не будет.

Тут мы заметили, что время уже совсем позднее и за окнами стемнело. Я попрощался с Александром Ивановичем, его секретаршей Леной и заторопился к выходу "прощаться" с прапорщиками на КПП. Состояние у меня было более чем приподнятое, ибо в пылу борьбы с заиканием я незаметно осушил всю поллитру скотча фактически на голодный желудок, и меня развезло. Не знаю, что уж подумали обо мне прапорщики, но Миша саркастически заметил, что еще немного, и он поехал бы в бюро РС сообщить, что я "сгинул в застенках Лубянки". Потом, принюхавшись, спросил: "Ты что, еще и надраться там умудрился?" Я только развел руками, ибо внятно отвечать уже был не в состоянии.

Через пару-тройку дней состоялась у нас и поездка в пресс-бюро СВР. Елистратов эту мою тягу к структурам бывшего КГБ назвал не чем иным, как формой "утонченного диссидентского мазохизма". Я только отмахнулся от его очередного саркастического замечания, но про себя все же усмехнулся "мазохист", значит. С большим трудом мы установили, что бывшая улица Богдана Хмельницкого и есть теперь эта самая Маросейка (интересно, чем это перед новой властью провинился гетман, воссоединивший Украину с Россией?), сориентировались на местности и попали в искомый переулок под названием Колпачный. Миша опять схохмил в мой адрес, обыграв название переулка. Подойдя к красивому серого камня особняку с массивной дверью я, к своему удивлению, не обнаружил на нем ни одной вывески или таблички, о чем через улицу крикнул оставшемуся в машине Михаилу.

- Да здесь это,- раздраженно ответил Елистратов,- что ты хочешь, чтобы тебе тут аршинными буквами написали "СВР"? Подойди и позвони в дверь.

Я так и сделал. В двери сначала открылся "волчок", после чего открылась и сама дверь. В отличие от лубянского подъезда здешние служилые люди были одеты в штатское, однако их принадлежность к организации не мог бы скрыть даже самый модный итальянский двубортный костюм.

- Вы по какому вопросу?

Я назвался.

- Подождите здесь.

Через некоторое время секретарь Кобаладзе Елена Васильевна предложила мне подняться наверх и подождать немного в приемной:

- Юрий Георгиевич пока еще занят.