Читаем Век "Свободы" не слыхать. Записки ветерана холодной войны полностью

В консульской службе Белорусского МИДа чиновники списали данные с моих многочисленных документов, пообещав уже к вечеру все вопросы с аккредитацией утрясти. Я поблагодарил, распрощался с Новиковым и под завязку, уже ближе к концу светлого времени суток, отправился в минскую штаб-квартиру СНГ в надежде перехватить генерала Волкова. Генерала на месте не оказалось. Секретарша посоветовала позвонить завтра - если есть возможность, то с утра пораньше, ибо ввиду предстоящего мероприятия у генерала просто нет времени ни на что. Ладно, быть по сему. Не объяснять же ей, что понятие "раннего утра" у меня всегда было каким-то особенным.

- А что, Серый, не закинуть ли нам чего на порядком голодную кишку? садясь в машину, обратился я к Зуеву.

- Почему нет, можно и закинуть.

- А как насчет того, чтобы это чем-нибудь еще и сверху залить? продолжил я свою гастрономическую тираду.

- Я - пас, здесь не Германия, а у ментов нюх - дай боже! Приловят будешь потом ходить пешком,- с улыбкой отозвался Серега.- Вечером пожалуйста, можем и принять по стаканчику.

- Лады, браток, ты эту "малину" лучше знаешь, командуй, куда кости кинуть.

- Давай в "Бульбяную" , ее под туристов варганили, так что, глядишь, может, и не отравят.

Тут обнаружилось, что белорусских "зайчиков" у меня в наличке разве что на пачку сигарет. Скептически поглядев на мою озадаченную физиономию, Серега крутанул рулевое колесо, развернув "Москвич" на 180 градусов, и взял направление в сторону рынка. Там он быстро выхватил взглядом в толпе какого-то юркого паренька, подозвал его, поздоровался и спросил, обращаясь ко мне: "Сколько будешь менять?" Я протянул два косаря "зелени". Парнишка быстро хватанул купюры да и был таков. Я вопросительно взглянул на Сергея. Тот улыбнулся: "Все схвачено, щас принесет разменку. Это свой хлопчик, на "общак" работает". Когда паренек вернулся с местной деньгой, я пожалел, что не прихватил с собой чемодан. Кое-как распихав доставшийся мне ворох дензнаковой бумаги по всем своим и Серегиным карманам, мы поехали в эту самую "Бульбяную" откушать.

Национальная кухня оказалась вполне съедобной. Напитки - употребимыми. Прибыв под поздний вечер домой к сестре, я только и делал, что резкими мотками головы отказывался от всех предложений Михаила Федоровича выпить, как и от предложений сестры перекусить. Единственное, чего мне больше всего хотелось, так это куда-нибудь упасть. Перед тем как я окончательно свалился, сестра все же успела сообщить мне, что однокашник Ельцина, Юрий Иванович Сердюков, придет завтра вечером, так что она очень просит меня хотя бы сохранять вертикальное положение. Я согласительно что-то промычал и вырубился.

Встав ни свет ни заря, будучи разбуженным громким лаем и прыжками стокилограммовой радости по кличке Джус, я засунул мутную с пьяни голову под холодный душ и справился у старшего племянника Вадима, нет ли чем в этом доме полечиться. С пониманием взирая на похмельного дядю, Вадик, протянув руку за бабками, быстро сбегал в магазин и приволок бутылку импортного скотча, от которого меня тут же и вывернуло наизнанку. Глядя на все это, вернувшийся с прогулки с собакой Михаил Федорович молча открыл шкафчик, достал бутыль самогона и коротко сказал: "Пей!" Как ни странно, но от самогонки мне полегчало настолько, что я оказался в состоянии даже закусить, после чего, набирая трясущимися руками номер, позвонил генералу Василию Волкову. Выслушав меня, тот ответил, что ввиду завтрашней встречи глав государств времени у него в обрез, так что лучше будет, если я сразу же и выеду в направлении штаб-квартиры Содружества.

Серега с тачкой уже был внизу, так что много времени это у нас не заняло. Слава богу, Минск - не Москва, если брать критерием расстояния и время, затраченное на торчание в пробках. Подъехав к зданию штаб-квартиры Содружества, мы столкнулись с таким блокпостом милиции, который впору было бы выставлять в нынешней Чечне, а не в мирной белорусской столице. Пришлось вызывать Волкова по мобильнику, чтобы тот провел меня через этот "пикет".

Из контекста моей беседы с генералом я получил практически полное представление о военном пакете, который, вероятно, будет обсуждаться главами государств. Уже после интервью я попросил генерала прояснить и вопрос о моей аккредитации, рассказав про вчерашний визит в МИД. Еще раз о пользе "телефонного права". Одного звонка из ведомства господина Коротчени вполне хватило. Аккредитацию мне дали в течение минуты. Поблагодарив Василия Петровича, я проделал обратный путь через милицейскую "полосу препятствий" и вышел к Серегиной тачке.

- Ну, коль тебе запретили сегодня надираться, так, может, по девочкам? - с подколкой спросил Зуев.

- Нет, Серега, первым делом будем портить самолеты,- протянул я,- так что давай перекусим без запивки, погуляем, а потом съездим к Камню.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии».В первой книге охватывается период жизни и деятельности Л.П. Берии с 1917 по 1941 год, во второй книге «От славы к проклятиям» — с 22 июня 1941 года по 26 июня 1953 года.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары