Век воли не видать

Попытки принудить Прохора работать под контролем предпринимались как со стороны спецслужб России, заинтересованных в его услугах, так и со стороны криминала. Но заканчивались ничем.

Классик назвал бы его человеком в футляре и был бы прав на сто процентов. Прохор Смирнец действительно жил как отшельник, погруженный в «футляр» своих мыслей и переживаний. И руководствовался он только внутренним чутьём да тем, что вызывало творческий интерес.

Не красавец и не урод, не спортсмен и не интеллигентный хлюпик, не флегматик и не меланхолик, не гурман и не любитель острых ощущений, хотя при случае мог импульсивно ввязаться в какую-нибудь авантюру, зато – интеллектуал от бога, способный решить в уме любую математическую задачу.

Жена Павлина ушла от него не потому, что он загулял или перестал обращать на неё внимание, а из-за его неистовой увлечённости работой. Он мог просидеть за компьютером месяц, отвлекаясь только на сон и еду. И Павлина, девушка в общем-то терпеливая, прожив с мужем около года, не выдержала.

Какое-то время он сильно переживал, даже к компьютеру не подсаживался пару дней. Павлина была ему необходима как воздух, и в душе он осознавал, что любит её и не хочет видеть рядом с собой никого, кроме неё. Однако смирился, втянулся в работу, и всё пошло своим чередом. Хотя вспоминал он Павлину чуть ли не каждый день.

Сон с появлением человека в сером плаще, прячущего лицо под капюшоном, снился ему уже не первый год. Впервые это случилось после длительной голодовки, ещё до женитьбы. Он делал расчёт суперпозиции квантовых состояний «запутанных» элементарных частиц для создания квантового компьютера и едва не попал в больницу от перевозбуждения и слабости. Организм отключил сознание (к счастью, пришёл друг и вывел математика из этого состояния), и Прохору приснилось, что к нему приходил некто в плаще, назвавший себя Прохориилом девятьсот девяносто девятым. О чём они говорили, Прохор не помнил, но переживание встречи было таким глубоким, что след её остался в памяти, которая время от времени напоминала ему о существовании «матрёшечной числовселенной» и «родственника» в одном из её запредельных миров.

«Ты сильный, – родилось смутное воспоминание речи гостя, – почти такой же сильный, как я, не хочешь поработать вместе?»

«Нет», – ответил он ему тогда. Речь шла о путешествии в какие-то «бездны». Впрочем, вполне возможно, «бездны» он придумал уже позже, психика и не такое способна была выдумать.

Прохор потёр бровь пальцем, пытаясь выудить из памяти подробности сна, мотнул головой с сожалением: чёрт с тобой, не очень-то и хотелось. Не к врачам же обращаться?

Он полюбовался на экран, в растворе которого красовалась выведенная им формула. Задачу поставили представители Белросской космической корпорации, и звучала она так: рассчитать алгоритм ликвидации космического мусора вокруг Земли. Ему даже выдали секретные данные о столкновениях космических кораблей, в том числе военных, с обломками отработавших своё спутников, топливных элементов и прочей отслужившей свой век техники. И он сделал работу, просидев над проблемой несколько суток кряду. Теперь можно было получить гонорар и расслабиться, поехать куда-нибудь отдыхать, взяв с собой самый простой планшетник… на всякий случай.

Улыбнувшись, Прохор выключил компьютер, прошлёпал в ванную, плеснул в лицо воды, глотнул кумыса – друг привёз из солнечного Казаханства и лёг спать.

Спал как убитый до девяти часов утра. Проснулся бодрый, довольный жизнью и собой. Включил компьютер, просмотрел почту, вывел на монитор графическое изображение главного творения последних дней, почесал бровь.

Это был, конечно, не колокол Гаусса, но формула оказалась сродни распределению значений орбит «мусорных сателлитов» относительно среднего в результате объединения случайных воздействий друг на друга. И кривая получилась красивая, похожая в каком-то приближении на график распределения экстремальных значений. С её помощью можно было легко отслеживать пучности масс обломков на орбитах и собирать мусор в космосе. Интересно, сколько можно взять за такой расчёт? Обещали не меньше ста тысяч зелёных…

Зазвонил телефон.

– Включись, – отозвался Прохор, оставаясь на месте.

Кабинет и вообще вся квартира были оборудованы системой объёмного звукомониторинга hand-free, и по телефону можно было разговаривать из любой точки любой комнаты, не беря в руки трубку.

– Привет, лежебока, – раздался голос Дана; фамилия у него была Шаблюка, Даныбай Шаблюка, наполовину казах, наполовину украинец, и это был тот самый друг, который привозил ему с родины кумыс, коже, токаш, баурсаки и прочие казахские вкусности.

– Привет, – откликнулся Прохор.

– Чем занимаешься?

– Ничем, – сказал правду Прохор.

– Ты же что-то считал для оборонки.

– Закончил, и не для оборонки, а для Роскосмоса.

– Одна шарага. Чем планируешь делать?

– Не знаю ещё, сулят хороший гонорар за участие в создании материалов с отрицательным коэффициентом преломления.

– Не слышал о таких. И с чем их едят? Зачем они нужны?