Вэкэт и Агнес

Лишь под вечер обнаружили исчезновение ребенка. Мать с отцом примчались на беговых оленях и нашли сына стоящим на кочке и орущим изо всех сил.

С тех пор его стали все называть Вэкэт, что значит Ходящий.

Первыми друзьями Вэкэта были оленята, потому что в олеином стойбище мало детишек: чуть кто народился, тотчас забирают в ясли, в садик, а потом в школу-интернат, и все эти учреждения далеко от стойбища. Пришло такое время и для Вэкэта: пора идти в первый класс.

Заливаясь слезами, мальчик прощался с родными. В то время стойбище стояло далеко от побережья, на берегу озера Иони.

Мать горько рыдала, словно провожала сына навсегда. Отец был сдержан и говорил какие-то невнятные слова. Только дед Паат выразился ясно и определенно:

– Внук мой… Я тебя больше не увижу. Умру скоро. Будь настоящим человеком и не забывай тундру.

Он прижал голову внука к груди, погладил волосы и громко вздохнул.

Окрепшие за лето телята стояли поодаль. Прощание затянулось, и водитель громко спросил:

– Долго будем еще стоять? Мотор работает, и бензин течет!

Отец подсадил Вэкэта в кабину вездехода, рядом с водителем. Вэкэт больно ударился о какую-то железку, но смолчал, сжав зубы. Он собрал всю волю, все душевные силы, чтобы удержать рыдание. Водитель уселся рядом, дернул рычаги, и грохот, ворвавшийся в уши, покрыл слова прощания, которые выкрикивали отец, мать, дед. Оленята в испуге отбежали еще дальше, смешно взбрыкивая ногами.

Вэкэт высунул лицо из окошка вездехода и долго смотрел, пока не исчезли из глаз остроконечные яранги. Теперь он не удерживал слез, и они хлынули таким потоком, что затмили все вокруг.

Когда вездеход нырял в одну из многочисленных лощин, сердце у Вэкэта сжималось от мысли, что он больше никогда не увидит родные яранги. Но вот машина, урча и лязгая железными гусеницами, ползла на склон горы, и вновь показывались родные сердцу жилища, увенчанные столбами голубого дыма.

Водитель молчал и крепко сжимал маслянисто блестевшими пальцами рычаги. Он искоса поглядывал на мальчика. А когда стойбище окончательно скрылось из глаз, спросил:

– На кого будешь учиться?

Вэкэт не был готов ответить на такой вопрос и растерянно заморгал.

– Ну, что молчишь? На большого начальника будешь учиться или на человека?

На человека Вэкэту нечего учиться: он и есть человек. А если в той школе учат на большого начальника, то почему не стать таковым? И он уверенно ответил водителю:

– На большого начальника.

Водитель отнял руки от рычагов и удивленно уставился на мальчика. Но Вэкэт уже забыл о своем ответе и с восхищением смотрел, как вездеход идет без помощи рук человека. Это еще больше роднило машину с живым существом. Незаметно для водителя Вэкэт надавил ногами на пол машины и произнес про себя: "Ты сильный и добрый!"

"Сильный и добрый" взбирался на сопки, скатывался по склонам, переходил ручьи, гремел камнями на речных отмелях, ломал морошку и грибы. На тундровой почве оставалась рваная колея, тотчас заполнявшаяся темной водой.

В кузове вездехода лежали оленьи туши, шкуры и связки оленьих чулок – камусов. В полдень водитель остановил вездеход у берега речки, набрал воды и быстро вскипятил чай на бензиновом пламени.

Он угостил Вэкэта холодным оленьим мясом, налил кружку чая и еще раз спросил:

– Значит, большим начальником решил стать?

– Решил, – ответил Вэкэт и принялся сосредоточенно, как взрослый, пить чай.

В селение приехали к вечеру, когда солнце уже садилось за Западный мыс. Вэкэт вышел у школы-интерната. Здесь его уже ждала воспитательница, женщина с удивительно белым лицом и черными волосами, коротко остриженными и завитыми. Она привела Вэкэта в комнату и показала его кровать. Комната была полна таких же, как и он, мальчишек. Все ребята были одинаково острижены и одеты в одинаковую одежду. Вид у них был какой-то напуганный. Они даже между собой разговаривали шепотом и были так похожи друг на друга, что Вэкэт принял их за родных братьев.

До начала учебного года оставалось еще два дня. За это время Вэкэт с помощью своих товарищей познакомился с селением. Дома располагались на высоком мысу, и отсюда открывался такой простор, что захватывало дух и кружилась голова. Свесив ноги с обрыва, сидели старики и смотрели в бинокли: в море за китом гнались охотничьи вельботы. Изредка старики перебрасывались малопонятными словами и недовольно оглядывались на глазеющих мальчишек.

Вэкэт побывал у дома дирекции совхоза, в сельском Совете, заглянул в большие окна сельского клуба, постоял возле огнедышащего горна механической мастерской и даже успел сбегать километров за пять от совхозного поселка на звероферму.

Вэкэт бежал по колее, проложенной в земле тракторными гусеницами. Пушные звери жили в клетках. Тоскливыми глазами они смотрели на Вэкэта, лениво жевали пищу или вдруг начинали бегать от стенки к стенке, тыкались мордочками в мелкие ячейки железной сетки и судорожно вдыхали оставшийся на воле воздух свободы.

Вэкэт вдруг почувствовал жалость к ним, и на глаза его навернулись слезы.

– Они как пленные, – сказал он другому мальчишке.

– Да, – согласился товарищ.