Вэкэт и Агнес

Под нависающим скалистым мысом Вэкэт остановился. Он решил сделать большой привал: покормить собак, отдохнуть, подкрепиться свежим мясом. На этом мысу находился один из геодезических знаков, который надо было проверить.

Вэкэт не спеша разбил палатку и принялся собирать плавник для большого костра. Нащепав маленьким топориком лучину, развел огонь и подложил несколько больших, высушенных морозом и ветром бревнышек. Огонь дружно занялся, дерево затрещало, и к небу потянулся почти незаметный легкий дымок. Вэкэт разложил костер в виде полукруга. В центре поставил палатку. За линией огня расположились собаки: они все же мерзли и тянулись к живительному теплу, расправляя лапы.

Вэкэт положил оттаивать нерпичьи туши. Можно было бы разрубить их топором, но если есть возможность разделать их по всем правилам, разнимая по суставам, то уж лучше сделать так.

Вэкэт накормил требухой и тюленьим жиром собак.

А для себя наварил большой котел. Мясо было нежное, сочное, чуть недоваренное. В этот день он пил не чай, а крепкий мясной бульон.

Начало смеркаться. Вэкэт отложил на следующий день поход к геодезическому знаку и, осмотрев собачью упряжь, забрался в палатку.

При свете свечи достал потрепанный том "Гостеприимной Арктики". Книга была издана в 1948 году довольно большим форматом, и Вэкэт перед дорогой колебался: брать ее с собой или оставить на полярной станции. Перелистав несколько страниц, Вэкэт нашел место, которое искал. Это было описание ледового торошения. "Нашим глазам открылось величественное и жуткое зрелище. Встречное поле целиком двигалось по направлению к востоку и часто сталкивалось с полем, на котором находились мы. Слышался оглушительный грохот трескающегося, ломающегося и дробящегося льда; льдины с дом величиною низвергались в воду с легкостью пробки. Встречное поле мчалось со скоростью около 2 км в час, и столкновение его с крепким береговым припаем предвещало недоброе…" Дальше все было так, как видел Вэкэт несколько часов назад. Следовательно, скорость его собачьей упряжки была больше, чем два километра в час, если ему удалось уйти от ледового вала.

Чтение замедлялось растревоженными мыслями. Они приходили к Вэкэту каждый раз, когда он забирался в спальный мешок: это воспоминания о прожитом.

Чаще всего на память приходил интернат – большой двухэтажный дом с уютными комнатами и с большим гимнастическим залом, где с потолка свешивались кольца и толстый канат. На противоположных стенах были укреплены корзины вроде тех, с помощью которых во время осеннего хода ловили мелкую рыбешку – вэкын, только без днищ. Дощатый пол был расчерчен, и учитель физкультуры Бочкарев учил старшеклассников баскетболу.

Еще среди зимы, когда кончились зимние каникулы, в школу пришел председатель райисполкома. У него было большое конопатое лицо и маленькие глаза. Он был в парадной форме – в новом, сшитом в московском ателье костюме, в скрипучих ботинках. Нейлоновую рубашку украшал красный, связанный из нейлоновой нити, галстук. Вся грудь у председателя была в орденских планках, и ребята, которые видели председателя чаще всего замотанным, утомленным, охрипшим от крика и речей, удивились.

Будущие выпускники собрались в спортивном зале. Из классов принесли стулья, а в конце зала, где стояли обшитые дерматином деревянные кони, установили стол и покрыли красной скатертью. На скатерть поставили графин, стакан и положили несколько чистых листов бумаги.

Председатель вошел в сопровождении директора школы. Ученики дружно встали, вразнобой ответили на приветствие и шумно расселись на стульях.

Разговор шел о будущем выпускников, о том, что вовсе не обязательно сразу всем идти в высшие учебные заведения.

– Сейчас чукотское село настолько преобразилось, – усталым голосом говорил председатель, – что и здесь требуются образованные кадры. Требуются кадры и в оленеводстве. Кто здесь из оленеводов?

Вэкэт оглянулся и нерешительно поднял руку. Вместе с ним поднял руку Чавто из Канчаланской тундры.

– Вы знаете, – продолжал председатель, стараясь говорить просто и ясно, – тяжело сейчас оленному пастуху. Стада выросли, удлинились маршруты кочевок, а народу в тундре все меньше и меньше. Кто сейчас пасет оленьи стада? Люди, которым мною за пятьдесят, то есть которым по возрасту и трудности работы пора идти на пенсию… И вот еще что… Мы могли бы дать в оленеводческие стада мощные вездеходы, современные радиостанции, технику, но без знаний пастухам эту технику не осилить. Даже те, кто окончил семилетку, едва ли смогут справиться с новыми механизмами. Я обращаюсь к вам, ребята. Идите после школы в тундру на смену своим отцам. Олени и тундра, ваша родная земля, ждут вас, образованных, молодых, сильных… Председатель смотрел на лица чукотских парней, и перед его глазами вставали далекие годы, когда он в таком же возрасте приехал сюда после окончания Благовещенского педагогического училища.

4