Вехи истории. События. Времена. Лица

Перед разливами времени ходим мы.
Сеть бы закинуть и выловить суть.
Сны мои милые, сны моей Родины,
Дайте хоть краешком в вечность взглянуть.

Ложится вечер на берег синий.
В туман уткнувшись, стога застыли.
Покой… Он вечен в моей России —
Мечты и сны Её, мир вместили.

И снятся старые Ей дубравы,
Народ могучий и глухомань;
Монголов орды, варягов кары;
Походы, смуты, опять расправы
И с кровью собранная дань.

По берегам в степи курганов череда.
Они опять ведут меня туда,
Где эллинам закрыт был дальний путь,
Где стук копыт мешал передохнуть.

Но время оставляет только мифы,
И мифы говорят – здесь жили скифы.
По Греции ползёт упорный слух,
Что где-то за далёкими морями,
За ковкою железа свой досуг
Справляют хмурые и сильные селяне.

Их земли велики, их силы велики.
И хорошо, что очень далеки
Их рубежи —
Пред ними всё бежит.
У них всё есть,
А золота – не счесть.

Но тропы все туда забыты.
Захватчики – давно убиты.
Зимой там холод дик, и не велик уют.
Но всё же там живут и белый, чистый лик,
И синие глаза туда ведут —
Ты не опомнишься, закружат, увлекут.

Тебя люблю, Тебя я обожаю,
Моя Земля, воистину моя!
Мне кажется, что я цветы сажаю,
Моя любовь, Тебя я украшаю,
Тобою поглощён творя!

Я знаю, что воспеть мне не удастся
Всё то, что я увидел – не хватает слов.
Как будто бы читаю Часослов —
Я это всё предвидел:
И колокол, который вновь раздастся.

Однажды я услышал его зов.
Как жаль, что вскоре он унялся,
Затих. Ликует тёплый кров,
Что над людьми горой поднялся.

На долго ли? Пожалуй, нет.
И пусть горит пока макет,
Но вскоре вспыхнет мир мещан,
Которых сон давно объял,

И многие из них сгорят.
Так иногда рванёт снаряд
Упругой, рушащей волной…
И мир наполнится войной.

Тысячелетия дремали,
Но даже сном своим нагнали
Соседям страх
И те дрожали!
Как будто мы их всех держали
В своих руках!

В Европе знали – мы проснёмся
И по Европе пронесёмся
Как ураган.
В Европе верили – уймёмся,
Наступит смута, разберёмся.
Иль снегом занесёт в буран.

Но звон мечей и их мерцанье
Не раз тревожили сознанье
Твоих сынов, будя их пыл.
Тогда под грозностью их взора,
Дороги пятились к просторам
И Альпы уходили в тыл.

Темно на поле Куликовом.
Застыла на холмах Орда.
Россия вновь в обличье новом
Встаёт – одна и не одна.

Её полки – леса в тумане,
Её бойцы – с полей земля.
Орда бежит, Орда в аркане —
Россию покорить нельзя!

Когда Европа в первый раз коснулась
Нас остриём надменного штыка,
Как от огня обратно отшатнулась,
Хоть нам была победа не легка.

Быть может гений Наполеона
Полмира б смог завоевать,
Когда б ему те легионы
Не на Россию направлять.

Она войска мела снегами,
Дороги путала, казня.
И он увидел – не солгали,
Когда душе его сказали,
Россию победить нельзя!

Не раз Ты поднималась смутой,
Отмщением за жизнь горя.
Но для чего в тот холод лютый,
Когда решали жизнь минуты,
Ты отказалась от царя!?

Ты думала, что много краше,
Свободней стала?
Но снова потянулись смуты
И снова Ты одела путы —
Устала.

Колчак и немцы – всё смешалось,
Исчезли человечность, жалость.
Ночь. Человек у стены, словно вор.
Красный террор и белый террор.

Кровью залита часть мостовой,
Много убитых, ужас, не бой.
Сын на отца, на товарища – друг.
Голод, болезни накинулись вдруг…
Смута иссякла, убрана муть.
Думала, верный Ты выбрала путь.

Тысячелетия лепили те устои,
А ныне – всё прошедшее – пустое.
Стал человек душепродавцем, вором.
В церквях закрытых, ограблений след.
И прошлое ответило с укором, —
Всеобщим мором будет мой ответ.

Воздвигнут был в Москве героям храм,
Но атеистам очень он мешал.
Полвека простоял, прошла ещё минута
И динамита облачная смута
Его накрыла. Кирпичей обвал,
На месте храма – хлам.

На нас вина с начала века.
С тех лет, что вспоминают вновь.
Когда губили человека
За правду, совесть и любовь.