Вехи истории. События. Времена. Лица

Зенитных пушек батарея
В еловом спряталась лесу,
Где младший лейтенант Андреев
В очках на вздёрнутом носу
Внушает третьему расчёту,
Что надо изменить пейзаж,
И прямо «с лёту, с развороту»
Добротный выдолбить блиндаж.
Земля звенит, мороз крепчает:
– «Так прямо с марша – и копать?»
Безусый лейтенант серчает:
– «В палатке, что ли, будем спать?
Здесь почва лёгкая, ребята,
И был нетрудным марш-бросок.
Берём ломы, берём лопаты…
Под дёрном, думаю – песок.
Иного быть не может мненья».
– «Перекурить бы, командир».
– «Зубцов, Басенко – в охраненье…
Палатка наша сплошь из дыр…
И небо тучами укрыто —
Себя не выдать нам никак» —
Продолжил взводный деловито,
Сжав пятерню свою в кулак:
– «Так что зарыться надо срочно.
Прогреем землю костерком…
Приказ понятен всем?»
– «Так точно!»
– «Покурим как-нибудь потом».

Сержант Немеев подтянулся,

Приказ комвзвода повторил,
К расчёту резко повернулся
И отчеканил, как отбрил:
– «Здесь пули не летают роем,
Здесь бой покуда не идёт,
Так что блиндажик мы отроем…
Авось наш труд не пропадёт».

За дело без большой охоты

Сначала взялись, но потом —
Когда прошибло всех до пота,
Когда накат свели рядком,
За ним второй, а там и третий —
Слегка повеселел народ…
В тепле могучим храпом встретил
Ночь огневой зенитный взвод.

В пяти верстах передовая.

Там смерть витает, там война…
А батарейцы почивают,
Лишь взводный мается без сна:
«Вчера по „мессерам“ палили,
И вот нежданный поворот —
Стволы зенитки опустили —
Настал по танкам бить черёд.
Как сложится, как это будет?
Всё. Надо бы чуток поспать.
Дежурный поутру разбудит,
Тогда и будем размышлять».
Клонится чёлка в полудрёме
На красный КИМовский значок:
Он видит мать… Уютно в доме…
Поёт без устали сверчок
За чисто выбеленной печью…
– «Товарищ лейтенант! Подъём!» —
Зубцов трясёт его за плечи:
– «Товарищ лейтенант! Пойдём».
– «Куда пойдём, Зубцов?» – «Басенко
Там дезертира задержал.
Пришлось прибить его маленько,
Твердит, что в медсанбат бежал».
– «Оружие при нём?» – «Винтовку,
Со страху обронил, небось».
– «Не ранен?» – «Мне б его сноровку —
Через кусты ломил, как лось».
– «Ну что ж, пойдём, Зубцов, проверим,
Что там за лось?» – И лейтенант,
Выходит посмотреть на «зверя».

Как гениальный музыкант,

Свою мелодию выводит
Беззвёздная слепая ночь.
По елям треск морозный ходит…
Поскрипывает снег… Точь в точь
Как в некогда любимой сказке…
Взлетают сполохи зарниц
Под орудийные побаски…
Да… Явно оживился фриц.

А это что там за фигура

Подперла ель тугим плечом?.
Немеев Осип, что ли? Курит.
Видать, мозгует, что почём.
– «А ты почто не спишь, Немеев?»
– «Товарищ младший лейтенант!
Как завтра?… Выстоим? Сумеем?»
– «Иди поспи… Поспи, сержант».
– «Позвольте, с вами прогуляюсь,
На дезертира погляжу?
Я их на дух не принимаю,
Без слов обойму разряжу».

Ну вот и рядовой Басенко,

Высокий, прочный, как скала.
(Такую вот живую стенку
Судьба бегущего нашла).
Беглец, при виде лейтенанта,
В истерике запричитал:
– «Там немцы… Там прорвались танки…
Я ранен, я в санбат бежал».
Андреев вслушался. Как прежде
Гремел за горизонтом бой.
Сказал, устало смежив вежды:
– «Да замолчи, солдат, не вой.
Немеев! К нам его, покуда…
А я комбату доложу».
– «Вставай, пошли в блиндаж, иуда.
Не то на месте уложу» —
За воротник шинели дёрнул
Немеев горе-беглеца.
Тот встал неловко и покорно,
В который раз сошед с лица.
– «Какие ночью танки, парень?
Ладошка – чистый самострел.
Из паники супец твой сварен.
В бою скорей остался б цел…»
– «Сержант. Веди его в землянку.
Пусть до команды посидит…
Потом – в особый… Там про танки
Расскажет. Там заговорит».

Ведёт Немеев паникёра,

Немеев – опытный сержант,
Вчерашний слесарь по моторам —
А ныне гневный комбатант.
Воюет он с большой охотой
И злостью. И не за почёт.
Уже четыре самолёта
Сбил под Москвой его расчёт.
Воюет за родных, кто сгинул
Без всякой видимой вины;
За тех, кто отчий кров покинул,
Уйдя подальше от войны;
Воюет, как бы в одиночку,
За тот большой донской колхоз,
Что приютил жену и дочку…
Воюет яростно, до слёз…
За город Каменец-Подольский,
В котором рос, в котором жил,
И где на путь неровный скользкий,
Став комсомольцем, не ступил…

Тут дезертир, вильнувши задом,

Рванул, петляя, в тёмный лес…
Сержант тотчас послал за гадом
Три выстрела и гад исчез.
Немеев кинулся вдогонку,
Умело подхватив свой ствол,
И… встал, ругаясь потихоньку —
Беглец от пули не ушёл.

И вот стоит сержант Немеев

Перед усталым комполка
И почему-то не жалеет,
Что пристрелил того жука.
Вокруг него удавом вьётся
Щеголеватый особист,
То так, то этак извернётся,
Держа в руке тетрадный лист:
– «Не жалую я добродеев,
Кто свой без меры длинный нос
Во всё суёт. Хоть ты, Немеев,
Другой, возможно… И вопрос?…
Зачем стрелял, башка баранья?
Ты что – догнать его не мог?
Ты кто? Судья? Какого званья?
А он раскрыть бы нам помог
Сеть из подобных паникёров…
Пойдёшь, милок, под трибунал» —
Отрезал капитан Майоров
(Своё он дело туго знал).

Что мог ему ответить Осип?

Стоял понуро и молчал:
«Ишь, добродеев не выносит…
Ох, мама, мама, я пропал».
– «Ну, а пока на батарею
Пройдём с тобой. Порасспрошу
Подробнее, кого успею.
А там уж дело и решу».

Идёт сержант Немеев Осип

За капитаном. Хмур и зол.
Молчит и ни о чём не просит:
«Спасибо, не под протокол
С ним особист провёл беседу.
Под трибунал отдаст? Как знать?» —
Идёт сержант Немеев следом:
«А вдруг прикажет расстрелять?»

Рассвет всё ближе. Тьма редеет…

Чу, грозный оклик: «Кто идёт?»
Пароль назвал сержант Немеев,
Прошли на отзыв. Весь расчёт…
Да что расчёт? Вся батарея
Уже стояла на ногах:
Не может быть, чтобы Немеев
Так оплошал. Привычный страх
Перед безжалостным отделом
Был ведом каждому из них:
В бою остаться проще целым,
Чем в лапах этих записных…

Рассвет лизнул тугую вату

Нависших низко облаков
– «Веди, сержант, меня к комбату.
Пусть скажет мне, кто ты таков?
А там и весь расчёт твой скажет» —
Изрёк весомо особист.

Комбат – в плечах косая сажень —

Был, как обычно, не речист.
И пробасил: – «А ну-ка, выдь-ка».
Немеев вышел, напряжён:
«Не сдаст его комбат Копытько —
Земляк ведь… В Каменце рождён.
Но, что не сдаст, едва ль поможет».
– «Входи, Немеев» – вестовой
Позвал: – «Пока простят, похоже.
Потом займутся, брат, тобой».

Копытько пробасил спокойно:

– «Таки прорвались. Не забудь…
Бьём по бортам, бьём бронебойным.
Иди, сержант, к расчёту. Будь!».
Копытько знал, что после боя
Немногих Бог оставит жить —
Судьба им выпала собою
Москву от немца заслонить.

Бежал на радостях к расчёту

Немеев Осип, как на бал;
Вершить привычную работу —
А то чуть было не пропал.

Стоят, таятся на опушке

Почти у самого шоссе
Зенитные четыре пушки
В танкоопасной полосе.
Позиция была удачной —
Лес клином выходил на тракт:
– «Согласно боевой задаче,
Бьём гадов в борт… И только так».

Из мглы рассветной и морозной

Ползёт фашистский караван…
Почти игрушечный, негрозный,
И непохожий на таран.
Безмолвен лес. Не дрогнет ветка.
Всё ближе лязг, всё громче гул.
Знать, оплошала их разведка,
И под прицелом наших дул
Они нахально и беспечно
Спешат на всех парах к Москве.
– «Ну, хлопцы! Встретим их сердечно,
Ударим их по голове…
И хвост отрубим. Вы уж, братцы,
Не оставайтесь осторонь.
Не дайте немцу разгуляться…
Пора, ребятушки!

ОГОНЬ!!!» —

«Огонь!!!» – четырежды, как эхо,

В рассветной мгле отозвалось.
Внезапность – главный ключ успеха,
Когда есть боевая злость.

Уже горят четыре танка.

В хвосте горят и в голове:
– «Ага, задёргались, поганки…
Зубцов, возьми чуток левей.
Бьём по машинам, что с пехотой» —
Немеев Осип прокричал.
– «Работай, хлопчики, работай» —
Басенко жару наподдал.

В смятенье враг остановился,

И, развалив походный строй,
Заскрежетал, засуетился,
Ответил нервною стрельбой.
А следом в боевой порядок
Свою колонну разверстав,
Попёр на дерзкую засаду,
Как учит танковый устав.
Но бьют пока по направленью.
Зенитки бьют издалека
И точно в цель, без ухищренья —
В лоб, в траки, в серые бока…
«Нет, им не подобрать отмычки,
А мы их тут и порешим» —
И вспыхивают, словно спички,
Громады вражеских машин.
Две пушки лупят по пехоте,
Две пушки лупят по броне:
«Нет! Врёте, гады, не прорвётесь!
Вот это, хлопчики, по мне!
Не знают, шавки, с кем схватились» —
Немеев Осип вытер пот.
Бесславно немцы откатились.
«Неужто фриц опять попрёт?»
Уже горят с десяток танков,
Пяток грузовиков в огне…
«Таки попёрли снова… С фланга.
А это, братцы, не по мне»
За танками ряды пехоты,
Снарядов вой, осколков свист…
Уже работает в расчёте
Щеголеватый особист.
Как в лихорадке развернулись
Зенитки и пошли частить.
И снова немцы поперхнулись.
Пришлось им вновь поворотить.

В тот день зенитчики отбили

Немало танковых атак.
И ясно стало вражьей силе:
Не проскочить ей просто так.

– «По моему ушли, но это,

Сдаётся, хлопче, не финал.
Начнут бомбить, по всем приметам» —
Копытько Осипу сказал.
Он был и весел, и спокоен:
– «А ты лихой боец, земляк,
Руководить умеешь боем…
Всё делал так, Всё сделал так.
Не знаю, кто б сработал лучше.
Жаль, с маскировкой не успеть.
И, как назло, редеют тучи…
Видать, придётся попотеть».

Убит Зубцов, убит Басенко,

Убит Майоров-особист.
И вряд ли будет пересменка —
Упёрт и мстителен фашист.
Как в воду зрел комбат Копытько:
Три «мессера», свалясь в пике,
Не отказались от попытки
Зарыть зенитчиков в песке.

Что было прежде – всё игрушки.

Комбат и Осип, не страшась,
Рванулись к уцелевшей пушке:
«Сейчас, родимая, сейчас».
Но пламя бомбовых разрывов
Позицию накрыло сплошь
И батарейцам вражий вызов
Принять на равных не пришлось.
Такая карта им упала —
Уйти, пощады не прося.
Недолго буря бушевала,
Сжирая всех, сжирая вся…
Когда исчезли «мессершмитты»
Когда осел последний взрыв,
Когда, казалось, все убиты,
О многом недоговорив,
Уйдя в грядущие начала,
Стал различим чуть слышный стон —
Рефреном фраза в нём звучала:
– «За нашу Родину – ОГОНЬ!!!»

Казалось, что землёй исторгнут

Был этот клич, был этот глас…
Казалось, это ели стонут…
Но кто исполнит их приказ?

Из-под песчаной кучи выполз

Сержант Немеев, весь в крови,
И встал, шатаясь, с длинным всхлипом;
И всё схватиться норовил
За что-нибудь. Стоял недолго,
Шинель бездумно теребя;
Услышал слабый стон за ёлкой,
И начал рыть, придя в себя.
Руками рыл, без вариантов,
А там Андреев сам помог.
И вот, обнявшись с лейтенантом,
Стоят вдвоём, не чуя ног,
И по-мальчишески рыдают:
До их сознания дошло:
Они одни прошли по краю —
Всем остальным не повезло.
Их нет в живых, кто с ними рядом,
Стоял стеной плечом к плечу,
Вплоть до последнего снаряда…
– «Немеев, я так НЕ ХОЧУ!!!»

– «Товарищ лейтенант! Товарищ…

Не наша с вами в том вина.
ВОЙНА… Ей ложный счёт не впаришь…
Товарищ лейтенант – ВОЙНА!».

Стояли, накрепко обнявшись,

Пока вспотевший комполка,
Через завалы перебравшись,
Не взял их крепко под бока:
– «Ну что вы плачете, ребятки?
Ну что вы… Остановлен фриц…» —
А сам смахнул рукой в перчатке
Слезу тяжёлую с ресниц.

Зенитных пушек батарея

Навек замолкла в том лесу.
Остались жить комвзвод Андреев
И мой отец – сержант Немеев,
Чью память я в себе несу.

Июнь 2018