Вехи прожитой жизни

Много позже мы узнали, что причиной ареста Батырбека Темуркановича стал донос, написанный одной служащей Алагирского районного отдела народного образования (РОНО). У этой учительницы был двусторонний коксартроз с рождения (врожденный подвывих тазобедренных суставов), она хромала на обе ноги. Этот дефект вызвал у нее чувство обостренного самолюбия, и за неуместную шутку в ее адрес мой дедушка поплатился жизнью. Весной 1937 года в Суадагской школе сделали кувд по случаю празднования Дня учителя, присутствовали и служащие РОНО из районного центра. Хозяева и присутствующие высокие гости ели, пили и танцевали. Среди приглашенных был и мой дедушка, он неплохо играл на скрипке и аккомпанировал женщине, которая великолепно исполняла осетинскую танцевальную музыку. Но Батырбек и танцевал неплохо, и когда его «вытолкнули» в круг, он вдруг увидел напротив себя гостью из Алагира. Гармонистка начала играть танец «Приглашение», но как бы эта женщина ни старалась, кроме как жалость ее танцевальные движения ничего другого не вызывали. Батырбек никак не мог попасть с ней в такт и через минуту остановил эти мучения фразой: «Девушка, что- то у нас танец с тобой не получается. Думаю, проблема в моей нетрезвой голове, или же в твоих ногах». А через пять месяцев его арестовали. Да и не он один пострадал от нее, своими доносами она умертвила более тридцати человек в районе, вошла во вкус, как говорится. Но в 1942 году, когда Алагир заняли фашисты, правда, ненадолго, ее настиг закон бумеранга: в гестапо на нее посыпались доносы пострадавших родственников о том, что она фанатичная коммунистка. За что и была казнена — ее то ли расстреляли, то ли, может быть, повесили.

Однако история с семьей расстрелянного Батырбека Бритаева на этом не закончилась. Однажды зимним вечером 1968 года в двери Лески кто- то настойчиво постучался, когда домашние открыли дверь, то увидели односельчанина — сына того самого Каболова, что арестовал с Мулуховым ее мужа. Парень, поздоровавшись, обратился к Леске:

— Меня папа прислал, очень просит тебя, Леска, прийти для какого-то важного сообщения. Сам он прийти не может, постельный больной, у него онкология и он постоянно нуждается в постороннем уходе. Леска молча оделась и в сопровождении старшего сына Жоры вместе с посыльным они втроем отправились к Каболовым. Когда вошли к умирающему, тот заметно оживился в постели и предпринял безуспешную попытку хотя бы сесть перед женщиной, но, не имея сил на это, извинился за свою беспомощность. Затем попросил ее присесть рядом, на стоящий у кровати стул:

— Леска, я умираю, однако твой покойный муж Батырбек не пускает меня в тот мир без покаяния перед тобой. Я повязан подпиской о неразглашении моей деятельности в органах НКВД и прокуратуры. И все же нашел выход в этой ситуации. Расскажу тебе о последних днях твоего мужа, и кто его расстрелял, ты тоже узнаешь. Однако ты должна дать слово, что никто никогда не узнает содержание нашего с тобой разговора. Знаю, какой тяжелый груз переложу на твои плечи. И еще, пообещай, что сделаешь мне два пирога и дашь мне возможность встретиться с Батырбеком…

Леска согласилась и поклялась детьми. Каболов тотчас попросил всех домочадцев и гостей удалиться и закрыть двери в комнату, затем жестом пригласил присесть ее на край кровати. Около часа она безмолвно слушала собеседника, и лицо ее окаменело, покрылось мертвенной бледностью к концу разговора. Затем она, попрощавшись с хозяином, молча вышла из комнаты и, одевшись, в сопровождении Жоры пошла домой. Слово Леска сдержала и отнесла ему два пирога. Этим же вечером Каболов скончался. И Жора, и моя мама не раз пытались узнать содержание ее разговора с умиравшим оперативным работником, однако все усилия были бесполезными, она только беспомощно улыбалась… Тяжелый груз, сказанного ей наедине, унесла с собой в могилу. Умерла она через три года в возрасте 62 лет и на ее похоронах присутствовало более двух тысяч человек. Об уважении к человеку у нас в народе и его месту в обществе узнают на похоронах — по количеству пришедших проводить его в последний путь людей. Уже пришло время митинга, а колонны людей все прибывали потоками по центральной улице Суадага…