Вехи русской истории

«Право отъезда» – сословная привилегия, которой боярство добилось от князей на пике своего влияния. Это право любого боярина уйти из-под руки одного князя под руку другого, который ему более люб, вместе с чадами, домочадцами и челядью. В общем-то банальное предательство. Но в те времена – священное и нерушимое право для владетеля вотчины. Вот и приехал к нам род Кобыла «из немец», воспользовавшись священным правом. Хотя, по мнению большинства исследователей, род Кобыла ведет свое происхождение из вполне русского города Новгорода.

И было у Андрея Кобылы множество сыновей, от одного из которых, от Федора Андреевича Кошки, пошел род бояр Кошкиных, поднимавшийся до княжеских окольничих, воевод и послов от Великого княжества Московского.

При Иване Грозном окольничим был Роман Юрьевич Захарьин (Кошкин). И дочь этого окольничего Анастасия стала первой женой Ивана Грозного. И именно с этого времени начались регулярные боярские заговоры, ибо сначала нужно было выбиться наверх среди тех, кто хотел руководить малолетним царем, а затем строить заговоры против повзрослевшего царя, «покусившегося на святое». При этом бояре яростно отстаивали и необлагаемость своих вотчин податями, как бы тяжело ни приходилось в это время их стране, и право местничества, как бы плохо более знатный боярин ни справлялся со своими обязанностями, и право отъезда, даже если отъезжали к злейшему врагу, долгие годы ведущему войну с Россией, и право решать дела страны вопреки и воле царя, и воле народа, и даже вопреки их совместной воле.

Но Захарьины (бывшие Кобыла, будущие Романовы) в первых заговорах не участвовали, ибо были при власти через Анастасию Романовну – жену царя. Когда Иван Грозный тяжело болел и назначил наследника и регентский совет, Захарьины даже оказались в противостоянии с родовитым боярством. Сторонник Старицких боярин князь Семен Ростовский во время тайной встречи с литовским послом выразил отношение бояр к Захарьиным, сказав, что «их всех государь не жалует, великих родов бесчестит, а приближает к себе молодых людей, а нас (бояр) ими теснит, да и тем нас истеснил, что женился у боярина у своего (Захарьина) дочер взял, поял рабу свою и нам как служити своей сестре?».

Перед смертью Иван IV назначил регентский совет из пяти бояр, трое из которых были Захарьиными. Но надежды на младшего сына Анастасии, избранного Земским собором на престол царя Федора Ивановича, тоже не оправдались. Всесильный регент Никита Романович (Юрьев-Захарьин) вынужден был искать союза со служилым дворянством, ибо хотя и был родовит и приходился дядей царю, с точки зрения Рюриковичей, вроде Шуйских, был худороден и править права не имел (опять местничество). Вскоре вся власть сосредоточилась в руках не родственников царя по матери, а брата царицы Ирины – Бориса Годунова. Вышедший из опричников Борис опирался не на бояр, а на служилых людей.

Начались гонения на родовитых бояр. А потомки Андрея Кобылы – теперь уже Романовы, – сначала поддерживавшие могущественного царского шурина, примкнули к противникам Годунова.

Кстати, именно в царствование Федора Ивановича было учреждено патриаршество на Руси.

В 1598 году царь Федор умер. Наиболее родовитыми из Рюриковичей и потому претендующими на престол были князья Шуйские. Но в качестве близких родственников на престол претендовали и Романовы, Федор и Александр, бывшие двоюродными братьями царя. Однако Земский собор выбрал царем Бориса Годунова, которого поддержали «меньшие бояре», стрельцы и чернь. И оспорить волю собора напрямую не осмелился никто, ибо «глас народа – глас божий».

Не оспорить напрямую – не значит смириться. Против царя Бориса постоянно строились заговоры и плелись интриги, распускались грязные слухи. Первоначально власть Годунова была крепка, правление разумно. В 1600 году царь сумел буквально разгромить бояр Романовых и Черкасских, а Федора Романова постриг в монахи. Но в том же году на другой стороне земли, в Южной Америке, произошло сильнейшее извержение вулкана Уайнапутина. В самой Южной Америке на время воцарился ад, но последствия извержения докатились и до нашей страны – снизилась температура, что вызвало три неурожайных года подряд. Если первый год было не привыкать – худо-бедно пережили, то на второй год пришлось бороться со страшным голодом. Борис Годунов раздавал хлеб из царских хранилищ и деньги голодающим, казнил смертью хлебных спекулянтов, даже давал волю крестьянам – «пожаловал во всем своем государстве от налога и от продажи, велел крестьяном давати выход», но этого было недостаточно. Разразился голодомор. Люди гибли массами, доходило до людоедства.