Вековые конфликты

Около 25 марта 1571 г. Ридольфи покинул Англию, причем, по всей видимости, его вещи не были подвергнуты таможенному досмотру в Дувре. По крайней мере так обстояло дело, если верить последующим рассказам Ридольфи. Он, правда, ничего не говорил о причинах такой непонятной любезности властей, зато утверждал, что ему удалось увезти с собой инструкции Марии Стюарт и герцога Норфолка и, что особенно важно, их письма к герцогу Альбе, к Филиппу II и римскому папе. А в этих письмах содержалась не более и не менее как просьба о вторжении в Англию и низложении Елизаветы. Можно ли предполагать здесь крайнюю степень небрежности со стороны Сесила и его людей? Такое предположение не очень вероятно, хотя и в последующем для операций разведывательного ведомства Елизаветы характерно сочетание чрезвычайной ловкости, тонкой, ювелирной работы с непонятными грубыми просчетами, чтобы не сказать - упущениями и промахами. Впрочем, в каждом таком случае могли действовать скрытые пружины, ускользающие от исследователя вследствие преднамеренного уничтожения тех или иных документов.

Если отбросить версию, что власти просто прозевали содержание багажа недавно освобожденного из-под ареста флорентийца, остается допустить, что они сознательно смотрели сквозь пальцы на провозимую корреспонденцию.

Тогда, возможно, на действия властей оказали влияние противники Сесила (например, через Томаса Кобгема). Либо же, что куда более вероятно, власти действовали по инструкции Сесила. Конечно, и при таком предположении возникают недоуменные вопросы, прежде всего - каким образом английская разведка могла обеспечить верность Ридольфи, после того как он покинул британские берега и оказался вне досягаемости английских судей и палачей. Напрашивается ответ, что итальянский банкир нуждался в возможности свободно продолжать денежные операции в Англии, что предполагало сохранение благорасположения правительства. Если же допустить, что Ридольфи взял на себя роль шпиона-двойника, сразу же возникает сомнение в подлинности писем, которые, по его словам, ему передали шотландская королева и Норфолк.

Ридольфи не представил никаких собственноручных писем Марии Стюарт и герцога - итальянец передал по адресам лишь расшифрованные тексты. Такими же «дешифровками» были и верительные грамоты, привезенные флорентийцем от своих поручителей. Конечно, все это могло быть разумной мерой предосторожности, несоблюдение которой стоило бы головы обоим узникам (другой вопрос, что такая предосторожность не спасла авторов писем). Фактом остается то, что Ридольфи не привез оригиналов своей опасной корреспонденции.

Эдварде прав, когда утверждает, что Ридольфи, несомненно, изменил текст письма, которое он повез от имени Норфолка к Альбе. Однако как раз в этом пункте Эдварде неоригинален. Уже раньше к такому же выводу пришел ряд исследователей. Например, 100 лет назад Дж. Хозек в своей двухтомной монографии «Мария - королева Шотландии и ее обвинители» прямо заявлял: «Письмо написано целиком по-итальянски, оно не было подписано Норфолком, и он, вероятно, никогда не видел его. Смелый и уверенный тон письма совершенно несовместим с осторожной и колеблющейся позицией герцога. Нельзя также предполагать, что он мог сделать географические ошибки, поместив Харидж в графстве Норфолк и Портсмут -г в Сассексе. Однако это ошибки, в которые легко мог впасть иностранец и которые можно рискнуть приписать епископу Росскому, Ридольфи и испанскому послу - все они, вероятно, приложили руку к сочинению письма»3. Предположение Хозека кажется весьма правдоподобным. Возможно, что Ридольфи стремился как можно глубже втянуть Норфолка в заговор и таким путем не только побудить его отбросить сомнения, но и одновременно заставить испанские власти проявить большую активность. Однако делал Ьзсе это Ридольфи ради успеха задуманного им предприятия и в согласии с другими заговорщиками - епископом Лесли и доном Герау, а не в качестве агента английского правительства.

Альба встретил Ридольфи весьма холодно. Прежде всего ‹у Альбы вообще не вызвал доверия ловкий итальянец, возможно, даже имевший какие-то родственные связи с правителями его родной Флоренции и, следовательно, с представительницей этой династии Екатериной Медичи. Но главное - у испанского наместника было более чем достаточно хлопот с мятежными Нидерландами, и ему не улыбалась перспектива выделить часть своих войск для помощи противникам Елизаветы в Англии. Важно отметить, что Ридольфи не только не сообщил своим единомышленникам, включая Байи, об этом холодном приеме, но, напротив, уверял их, что добился поддержки Альбы. |Гак, во всяком случае, позднее утверждал Байи. Вместе с тем надо заметить, что Эдварде преувеличивает, степень неодобрения Альбой планов Ридольфи. Герцог отнюдь не был против действий флорентийца. Он только писал в Рим и Мадрид о трудностях, с которыми встретятся заговорщики.