Вековые конфликты

Не в меньшей степени это сказалось и на развитии феодальной государственной надстройки. Отсутствие векового конфликта создало самую возможность такого феномена, как просвещенный абсолютизм. В былое время прогрессивная роль абсолютизма проявлялась, в частности, в выведении страны из векового конфликта или включении ее в прогрессивный лагерь в рамках этого конфликта. Хотя в XVIII веке (до 1789 г.) прогрессивная роль абсолютизма отошла в прошлое, она порой как бы возрождалась, что было связано с отсутствием векового конфликта. В определенной степени это относится и к внутренней политике абсолютизма, который мог стать «просвещенным» только потому, что над ним не нависала тень векового конфликта. Реформы просвещенного абсолютизма, являвшиеся объективно превентивными мерами против надвигавшейся революции и вместе с тем уступками требованиям буржуазного развития, могли проводиться только в таких «международных условиях» функционирования европейских монархий. Это же следует сказать и о внешней политике абсолютизма, что особенно проявилось в годы американской революции.

Вопрос о любой форме контрреволюционного интервенционизма даже не возникал. Просьба английского короля Георга III о посылке 20-тысячного корпуса в Америку была сразу же отвергнута Петербургом, где события в Новом Свете рассматривались через призму англорусских отношений и возможного влияния провозглашения независимости колоний на европейскую политику. В ответном письме английскому монарху, посланном 23 сентября (4 октября) 1776 г., Екатерина II даже не без скрытой иронии писала о возможных неблагоприятных последствиях «подобного соединения наших сил единственно для усмирения восстания, не поддержанного ни одной из иностранных держав». А летом 1779 года в секретном докладе Коллегии иностранных дел, выражавшем мнение первоприсутствующего Н. И. Панина и вице-канцлера И. А. Остермана, прямо отмечалось, что английские колонии в Америке превратились «собственной виной правительства Британского в область независимую и самовластную»8.

Единственно, на что мог рассчитывать Лондон,- это на военное содействие второстепенных держав в обмен на компенсации политического или чисто финансового характера (как при покупке солдат у германских князей). На деле же с самого начала речь шла о вооруженном выступлении монархических держав Европы не против, а в поддержку восставших колоний.

Даже колебания французского правительства в вопросе о поддержке колонистов были лишь в довольно слабой степени связаны с идеологическими мотивами. Более весомыми причинами были сомнения в способности колонистов выстоять в борьбе против метрополии, опасение непосредственного вовлечения Франции в военные действия, крайне нежелательного из-за плачевного состояния финансов, наконец, надежды на то, что Англия будет готова щедро заплатить за французский нейтралитет и тем самым позволит Парижу без боя взять реванш за поражения в Семилетней войне (1756-1763 гг.), и т. д.

Европейские державы учитывали, что на долю колоний приходилось почти 40 процентов английского торгового флота, и они явно опасались американской конкуренции в Западном полушарии. Особенно озабочена была Испания, имевшая огромные владения в Новом Свете. В Париже тоже ощущались скрытые опасения в связи «с американскими планами завоеваний»9.

Французский посол в Мадриде Монморен писал 12 ноября 1778 г. Верженну, министру иностранных дел, что Испания считает объединенные колонии своим возможным противником в недалеком будущем и далека от того, чтобы допустить приближение американцев к границам своих владений в Новом Свете. Верженн в ответе Монморену от 27 ноября 1778 г. пытался рассеять эти страхи, полагая, что трудно считать, будто Англия представляет меньшую угрозу, чем новое американское государство, которое обречено быть конгломератом слабо связанных между собой и разделяемых противоречивыми интересами штатов10. Стараясь вместе с тем успокоить поборников «священного права монарха», Верженн не очень убедительно уверял, что, поскольку, мол, колонисты провозгласили независимость, они уже не являются подданными Георга III и могут выступать как союзники иностранной державы". Оправдывая союз с США, французское правительство разъясняло монархической Европе, что оно лишь предотвратило англо-американский союз12. (Стоит отметить, что к этому времени во внутренней политике французский абсолютизм сделал выбор в пользу реакционного курса, отказавшись от либеральных реформ Тюрго.)

Характерный штрих: когда в 1776 году в Америку отправились французские добровольцы во главе с маркизом Лафайетом, они руководствовались не столько симпатиями к идеологии колонистов, сколько стремлением бороться за «свободу морей» - иными словами, против преобладания Англии на море13.