Вековые конфликты

Наиболее серьезных успехов Габсбурги добивались, когда наступала временная пауза в развитии одного из конфликтов. Яркий пример тому - победа объединенных эскадр, выставленных Испанией, Венецией и папой, над турецким флотом при Лепанто 7 октября 1571 Т. Это было как раз в то время, когда казалось, что герцогу Альбе удалось полностью подчинить Нидерланды, а Англия - другой возможный противник - была парализована недавним (1569 г.) католическим восстанием в северных графствах, и Елизавета I опасалась новых заговоров (одним из них стал знаменитый «заговор Ридольфи», который мог быть отчасти и правительственной провокацией). Политика временного приглушения одного из конфликтов для сосредоточения всех сил на другом становится С конца 70-х годов вполне осознанной целью испанской дипломатии. В 80-е годы она добивается неоднократно иозобновляемых соглашений о перемирии с турками, чтобы сосредоточить силы против Англии и Нидерландов, имеете с тем обвиняя их в стремлении заручиться поддержкой «врагов христианства».

С начала XVII века исчезает прежнее единодушие в оценке серьезности турецкой угрозы. Сомнения в том, что Порта по-прежнему представляет опасность для западного христианства, стали высказываться все чаще. Еще в 1607 году английский посол Генри Лелло, вернувшись на родину, ниразил мнение, что Турция переживает упадок и что западноевропейским странам будет нетрудно одержать над ней решительную победу. Его преемник в Константинополе Томас Ро, наблюдая за хаотическим состоянием дел но времена очередного междуцарствия и мятежа янычар, и 1622 году писал, что Оттоманская империя «неизлечимо больна». Ро предвосхитил на 230 лет известную фразу русского царя Николая I о Турции как о «больном человеке Европы»10.

По мере ослабления Порты Габсбурги не раз стремились утилизировать недовольство порабощенных турками христианских народов Балкан, пытались вмешиваться в борьбу за престол, возникавшую после смерти почти каждого из султанов. В 1609 году и в последующие годы испанские власти обсуждали планы использования некоего Яхия, утверждавшего, что он сын Мехмеда III, родивший-i D в октябре 1585 года и переправленный в Грецию своей матерью, которая опасалась, что ее ребенок будет убит иреле смерти султана и вступления на престол его преемника. (Сам Мехмед при занятии трона истребил 18, по другим сведениям - 21 своего брата.) На протяжении последующих двух десятилетий о возможности извлечь ш.поду из притязаний этого турецкого «Гришки Отрепьева» не раз подумывали правительства ряда европейских стран.

Особое внимание обращало на себя отставание турецкого военного флота, по-прежнему состоявшего из галер, тогда как в Европе стали строить значительно более крупные и быстроходные парусные корабли. Много говорили об ослаблении Порты сторонники нового крестового похода, которые не перевелись даже после начала Тридцатилетней войны (1618-1648 гг.), сделавшей явно невозможным осуществление такого проекта. Констатация упадка могущества Порты явно опережала события, и планы военного решения конфликта со всем исламом - и даже с одной только Оттоманской империей - по-прежнему оказывались столь же химерическими, как и за столетие до этого, в годы правления Сулеймана Великолепного. Окончательно упадок Порты стал очевидным после последнего турецкого похода в Западную Европу в 1683 году, закончившегося поражением под Веной. Польский король Ян Собеский вступил в освобожденную от осады Вену. Вскоре в свою столицу вернулся и император Леопольд, публично вопрошавший, должен ли он, наследственный монарх, давать аудиенцию королю по праву избрания, каким являлся победитель турок. Обсуждение этого вопроса, ярко проявившее истинно габсбургское представление о благодарности, заняло целых пять дней, и турки смогли спокойно отступить за пределы Австрии. После 1683 года для Порты начинается период почти непрерывных неудач и отступлений. Войны Габсбургов против Оттоманской империи в самом конце XVII и начале XVIII века уже во многом лишены примет векового конфликта. Религия перестает играть прежнюю роль; это проявилось и в том, что офицеров в императорские войска набирали, не обращая внимания на то, католики они или протестанты, что главнокомандующим был принц Евгений Савойский - если не свободомыслящий, по критериям того времени, то явно равнодушный к религии человек (ходили даже слухи, что его пытались отравить иезуиты, когда он воевал против армий Людовика XIV). Но и на этой стадии вековой конфликт не получил военного решения. Он постепенно переставал быть самим собой, превращаясь в пресловутый «восточный вопрос» - вопрос о судьбах преимущественно европейских территорий, еще находившихся под властью Порты, и проливов Дарданеллы и Босфор.

Призраки Эскуриала