Вековые конфликты

- Что Вы читаете, сударыня? - спросила как-то Диана Екатерину. - Я читаю историю Франции, - невозмутимо ответила итальянка, - и обнаружила, что во все времена шлюхи управляли делами королей1.

При правлении своих сыновей, одного за другим, Екатерина сумела нарушить этот «обычай». Она отказалась и от односторонней ориентации на силы контрреформации, которой следовал Генрих II (не без влияния той же Дианы де Пуатье).

Франция могла в любое время ожидать интервенции со стороны Испании, направленной против гугенотов, от нее спасало фактически лишь отвлечение сил Мадрида на другие цели. Строя завоевательные планы под маской заботы об интересах религии, Филипп II нередко стремился придать им и видимость обороны от наступления протестантизма. Жена испанского короля Елизавета, дочь Екатерины Медичи, в июле 1561 года, в самом начале гражданских войн, писала матери, что никто более ее мужа не озабочен угрозой для католической веры во Франции, поскольку «Фландрия и Испания находятся неподалеку»2. Попытки Екатерины достигнуть соглашения с гугенотами вызвали открытое и резкое вмешательство со стороны Филиппа. «Дайте понять королеве, - писал он испанскому послу во Франции, - что, следуя этому курсу, ее сын потеряет свое королевство и лишится повиновения со стороны своих вассалов»3.

Папский нунций писал про Екатерину Медичи: «Королева не верит в бога»4. Большинство современников были склонны абсолютизировать значение религиозных споров. Екатерина Медичи, напротив, придавала так мало значения спорам церквей как таковым, настолько привыкла считать их чем-то не очень важным по сравнению со сталкивающимися материальными интересами и политическими противоречиями, что порой принижала относительное значение религиозного фактора. Поэтому даже после того, как на третьей сессии Тридентского собора были сформулированы католические догматы, четко отделяющие римскую церковь от любой формы протестантизма, королева строила неосуществимые планы восстановления религиозного единства на основе примирения двух вероисповеданий. На деле реальной альтернативой было - поскольку речь шла о Франции, а не о Европе в целом - утверждение веротерпимости или уничтожение одной из борющихся сторон.

Первое решение, оказавшееся весьма выгодным для интересов короны, поддерживала так называемая (с 1563 г.) партия «политиков». Она решительно отвергала и старую идею о том, что власть базируется на религиозной традиции, и новую идею о происхождении власти из общественного договора. «Политики» придерживалась идеи божественной власти монарха, которая одна только способна отстаивать единство, стабильность и суверенитет государства, обеспечить осуществление законов и поддержание порядка. Для «политиков» проблемы религии имели второстепенное значение, и они были готовы пойти на утверждение веротерпимости, если это в государственных интересах. Нетрудно заметить, что теория божественного характера власти монарха имела в сочинениях представителей этой партии совсем иной общественный смысл, чем тот, который она приобрела впоследствии в XVII и XVIII веках. Для периода гражданских войн во Франции взгляды «политиков» являлись обоснованием защиты национальной государственности против претендентов на европейскую гегемонию, против ведущих сил католической контрреформации. Недаром такая позиция вызывала подозрения, перешедшие потом в открытую ненависть со стороны воинствующих католиков. Теоретические воззрения «политиков» были выражены в речах и письмах Мишеля Лопи-таля, в трактатах Жана Бодена и ряда видных юристов. К их партии, хотя и далеко не последовательно, примкнула и королева-мать.

Признанным главой партии «политиков» стал Мишель Лопиталь, с 1560 по 1568 год занимавший пост канцлера Франции, последователь взглядов Эразма и настолько решительный сторонник прекращения религиозных войн, что партия Гизов сомневалась даже в его приверженности католической вере5. Его поддерживали люди, вышедшие из школы гуманизма, отдельные влиятельные представители гугенотов и католиков, считавшие, что интересы страны следует поставить над интересами религии и что они властно требуют известной степени веротерпимости. Екатерина Медичи, одобрявшая деятельность Лопиталя, после его отставки то приближалась, то отходила от рекомендованного им курса.

Участие Франции в вековом конфликте превращало неизбежную религиозную и династическую форму внутриполитической борьбы в серьезное препятствие для сохранения достигнутого национального объединения и самого независимого существования страны. Внутреннюю борьбу во Франции сразу же попытались использовать другие державы.