Вексель судьбы. Книга 2

— Если честно - то я так и предполагал! Молодец, Петрович, поздравляю!

— Это её поздравлять надо. А я-то что? Ведь она очень тяжёлую жизнь прожила, пока я семьдесят лет отдыхал под сосной.

В этот момент из трубки послышался шум раскрываемых мехов - и сразу же следом зазвучал первый аккорд знаменитой мелодии, взятый энергично, точно и глубоко.

Проиграв вступление, Елизавета Валерьяновна с изящностью мастера уменьшила темп - и звуки куплета, вновь набирая силу, понеслись широким и волнующим потоком:

Синенький, скромный платочек

Падал с опущенных плеч…

Ты говорила, что не забудешь

Ласковых радостных встреч.

Порой ночной

Ты распрощалась со мной -

Нет прежних ночек,

Где ты, платочек,

Милый, желанный, родной…

Это Петрович начал было потихоньку напевать довоенный текст “Синего платочка”. Неожиданно он помрачнел - и продолжил на полтона ниже стихами уже из грозной поры:

Кончилось мирное время,

Нам расставаться пора…

На этом месте Петрович замолчал, однако песню, забыв про отсутствие голоса и категорически не попадая в ноты, подхватил расчувствовавшийся Шамиль:

…Строчит пулемётчик

За синий платочек,

Что был на плечах дорогих!

Вскоре мелодия поплыла по второму кругу. Елизавета Валерьяновна творила чудеса, в своём возрасте играя ровно и сильно, ни разу не позволив мехам нарушить её простой и вдохновенной гармонии.

— Опорную ноту она выдает исключительно чисто… Когда, по-твоему, рванёт?— поинтересовался Алексей, начавший понемногу верить в осуществимость безумной затеи.

— Сам считаю… Рванёт, когда конденсатор от катушки зарядится и даст искру. Наверное, минут через пять. Или через семь.

— А если не сработает? Такое же тоже возможно?

— Возможно. Техника ведь - сам понимаешь…

— А что тогда?

— Поблагодарим Лизавету за концерт и уедем,— с показным равнодушием ответил Петрович, отворачиваясь.

Однако по его голосу и виду Алексей понял, что рвануть всё-таки должно.

— Слушай, но ведь там же люди непричастные есть,— вдруг вспомнил он.— Охранники и всякая челядь. Давай я сбегаю и предупрежу, чтобы уходили немедленно.

— Лучше не рискуй, сиди тут,— посоветовал Петрович.

— Да уж нет, надо дать им шанс. Попытаюсь хоть кого-то на улицу выгнать.

Петрович понял, что остановить Алексея в порыве человеколюбия он уже не сможет, и поэтому лишь успел прокричать вслед:

— Четыре минуты! Только четыре минуты есть у тебя, ни единой больше!

— Успею!— донеслось уже с тротуара.— Не прекращайте играть!

Алексей с давно забытой прытью преодолел несколько сотен метров до особняка и ворвался в фойе, растрёпанный и страшный:

— Помогите!— сбиваясь с дыхания, закричал он двум вооружённым до зубов охранникам.— Там на улице человеку плохо!

Один из охранников мгновенно поднялся, загораживая грудью проход.

— “Скорая” вызывается по ноль-три,— с надменным спокойствием заявил он.— Звони туда и не создавай проблем!

— У меня нет телефона, надо помочь…

— Вон телефон!— охранник с неохотой кивнул на пустой ресепшн, где на крышке стойки стоял аппарат.

Алексей решил, что пока у него остаются в запасе несколько минут, он разыграет неудачный звонок в “Скорую” и попробует увлечь за собой на улицу хотя бы одного из этих тупых верзил. Однако едва пройдя через открытый охранником турникет к стойке, он увидел на банкетке в полутёмном углу юное существо с футляром на коленях. Разумеется, Алексей не мог не узнать Олесю - скромную и талантливую скрипачку, которая весной играла на вечеринке у олигарха Гановского.

— Олеся, что ты тут делаешь? Пошли скорее, человеку поможем там, на улице…

— Меня пригласили выступать,— ответила девушка, определённо вспомнив Алексея и улыбнувшись ему.

Он собрался было сообщить ей шёпотом о близящейся опасности, однако, не успев наклониться, вздрогнул от раската знакомого голоса.

— Ба! И что же, интересно, делает тут наш старый приятель?

Алексей обернулся. По широкой и ярко освещённой мраморной лестнице в сопровождении двух респектабельных иностранцев к нему спускался никто иной, как сам Геннадий Геннадьевич Фуртумов. Он выглядел роскошно, ступал уверенно и держал в пальцах высокий и тонкий бокал с вином. А буквально в следующий же миг в одном из иностранцев Алексей узнал почётного консула, с которым пререкался в Швейцарии ровно неделю назад.

Алексей остро, до внутренней боли ощутил устремлённые в него недобрые взгляды гонителей и ненавистников.

— Это моя знакомая, и я хотел бы увести её отсюда,— постарался он ответить спокойно и с максимальным достоинством.

— Знакомая? По-моему, у вас слишком много знакомых в различных частях света,— усмехнулся Фуртумов.— Не подумайте, что я против игр молодости, но только сегодня выступление этой красавицы профинансировано не с ваших тайных счетов, а с расчётного счёта моего ведомства, открытого в государственном казначействе. Кстати, милая сударыня, я спустился именно за вами!

— Сколько вы ей заплатили?— прокричал Алексей.

— А это не ваше дело. Не ваше,— Фуртумов выдержал паузу,— собачье дело.