Вексель судьбы. Книга 2

Несколько приободрило Алексея общение с группой учёных, приглашённых Петровичем для организации работ по повышению природного плодородия степных пастбищ. На этих огромных и совершенно заброшенных просторах, которые Петрович намеревался выкупить, планировалось заняться разведением мясного скота. “Представляешь - огромные лохматые стада, словно в Техасе или в аргентинской Ла-Пампе, круглый год под открытым небом, большую часть корма бесплатно даёт природа, а бесподобное качество мраморного мяса - мечта любого ресторатора!— так объяснял он свою новую затею, с удовольствием поджаривая на углях порционные куски пока ещё импортной мраморной говядины, купленные по случаю.— Подобного в этих краях никогда не бывало”.— “Не бывало, наверное, за исключением эпохи прохождения монгольских орд - ведь за армией монголов обычно двигались их огромные стада”,— попытался слегка поправить его Алексей.— “Именно так,— согласился один из учёных.— Знаменитая калмыцкая порода, которую вы планируете разводить, как раз и попала в эти края с ордами Чингисхана!”

Тем не менее Алексей был теперь совершенно не тот, что прежде.

Петрович не мог не замечать перемену, произошедшую с его другом, но относил её на “выход усталости” и обычную хандру, связанную с приближением осени, и потому был уверен, что в скором времени она пройдёт. “После Нового года начнётся совершенно другая жизнь”,— любил он повторять вслух по поводу и без повода, имея в виду и новый сезон в Альмадоне, запланированный с исключительными амбициями, и получение Алексеем выправленных документов, открывающих дорогу в новую, теперь уже третью по счёту жизнь. Они бы так и дотянули, каждый по-своему, до этого рубежного момента, если б не неожиданные и малоприятные события, начавшие стремительно разворачиваться вокруг фермерского хозяйства.

Первым тревожные вести принёс Шамиль, выведав у знакомых из местных чеченцев, что на Альмадон положил глаз крупный московский агросоюз, уже скупивший по области несколько десятков тысяч гектаров угодий.

Петрович в ответ только улыбнулся и покачал головой - “кишка у москвичей” тонка, не подвинуть им его хозяйства, работающего на законных основаниях и сполна заплатившего налоги! Правда, спустя несколько дней после рутинного мероприятия в районном сельхозуправлении его руководитель попросил Петровича задержаться в кабинете, где проникновенным шёпотом сообщил, что “имеющиеся у москвичей связи” позволяют-де “решить любой вопрос”, потому с ними лучше не шутить, а ещё лучше - “начинать договариваться”.

В ответ на это Петрович поспешил завершить оформление разрешения на оружие, и отныне выезжал за пределы фермы вооружённым новеньким охотничьим карабином.

Затем в Альмадон пожаловала налоговая проверка, не имевшая никакого права проверять до окончания года и сдачи бухгалтерской отчётности. Следом за фининспекторами заявились полицейские, занимающиеся “борьбой с экономическими преступлениями”. На протяжении целых трёх дней они тщетно пытались выявить следы пребывания на ферме нелегальных трудовых мигрантов, которых по принципиальной установке Петровича здесь никогда не бывало, а когда в этом убедились - зачем-то затребовали и увезли с собой копии всех договоров и оплаченных счетов.

На вопрос Алексея, что происходит, Петрович со знанием дела ответил: рейдерский захват.

— Пока эта земля зарастала бурьяном, она была неинтересна и имела почти нулевую стоимость,— объяснил он.— Однако как только мы показали, что она способна приносить хорошие деньги - именно пока лишь показали, а по-настоящему зарабатывать нам лишь в следующие годы предстоит,- то сразу же и появились желающие нас скушать. Но ты не грусти, выдержим!

— Я грущу знаешь от чего? Оттого что вся человеческая жизнь с некоторых пор выстраивается не на твёрдых, как следовало бы, вещах: обязательствах, ценностях, производствах всевозможных,- а на убедительных иллюзиях. А ты, Петрович, этого подхода не разделяешь и работаешь по-старому - оттого неприятности и происходят.

— Интересно, а как, по-твоему, я должен работать?

— Если бы ты являлся предпринимателем, как ныне говорят, двадцать первого века, то сразу же после того, как ты смог показать, что эта земля способна плодоносить, ты должен был учредить на ней акционерное общество. Следом - оценить всё это хозяйство, скажем, на пять миллиардов рублей, да сразу же и продать какому-нибудь банку. Банк посадит здесь три деревца, объявит, что бизнес стал ещё мощнее и грандиозней, напишет бумагу с оценкой уже на десять миллиардов, после чего перепродаст второму банку.

— А второй продаст третьему уже за двадцать? А потом - за сорок? Это же бред, Алексей, такого не может быть в природе!