Вексель судьбы. Книга 2

— Это оттого что они не понимают, зачем они стали монахами,— ответил на моё возражение Сталин.— Многие из революционеров тоже не понимали, зачем они стали революционерами, когда получили власть, кабинеты и дворцы, оправдывая свою сладкую жизнь сказками про борьбу с тиранией… На самом же деле - не было при царе никакой тирании. Народ при царском режиме жил пусть и небогато, однако не голодал, а у страны имелись отменные перспективы - значительно лучшие, чем у Германии, это все в голос тогда признавали… Беда состояла не в том, что царский режим был плох, а в том, что он был несправедлив. В народе же всегда жила идея справедливости, а тут ещё весь девятнадцатый век политики и писатели только и знали, что твердили о ней да о новой лучшей жизни! Потому-то революция и состоялась, а народ эту революцию - что бы теперь ни говорили - искренне и горячо поддержал.

— Вы, наверное, это с самого начала понимали?

— Увы, нет. Вначале я мало чем отличался от других революционеров. Переломным моментом стало объявление Лениным нэпа, то есть возврат к тому, от чего мы с огромной кровью и жертвами ушли. Троцкий почём зря ругал Ленина за возврат к капитализму, хотя другого пути у нас тогда не имелось - дальше только голодная смерть. Вот тогда-то и я понял, что справедливость и правда - они не в политике и не в “производственных отношениях”, как твердили марксистские начётники,- а они должны быть внутри людей. Но к людям справедливость и правда придут лишь тогда, когда кто-то сумеет не просто их в себе воплотить - глядите, мол, какой вот я сделался справедливый, берите с меня пример!- а когда растворится в них без остатка, сделается живой идеей. Вот так в середине двадцатых и появился ваш товарищ Сталин.

— Я склоняю голову перед вашей… перед вашей жертвой,— произнёс я, не вполне понимая, как нужно реагировать на услышанное.— То, что вы сделали, безусловно, сплотило и спасло страну в годы войны. Но для мирного времени, простите, вы поступили опрометчиво, люди этого не оценят.

— Пусть не оценят,— пожал плечами Сталин.— Но ведь за тысячи лет исторического пути человечество так и не выработало в себе сознательную волю, способную руководить поступками каждого и одновременно обеспечивать гармонию для всех. Люди привыкли жить либо под грубым насилием, либо в узком коридоре буржуазных свобод, когда за тобой пристально следят остальные. Любая попытка покинуть коридор - это угроза сытости других, поэтому так называемое свободное общество лучше всех жандармов мира следит за установленными им же правилами.

— Это всё так, но ведь правила всегда могут переписать под себя те, у кого есть деньги,— решил я развить эту мысль, определённо меня заинтересовавшую.— Возможно, после революции стоило сразу же деньги навсегда отменить, как призывали Маркс с Энгельсом?

— Полнейшая глупость, за которую как раз лукаво выступал Троцкий,— без колебаний отчеканил Сталин.— Тогда бы мы немедленно рухнули в самую страшную из деспотий. Требовался другой путь. Нужно было научить людей перестать обращать на деньги внимание, начать жить чем-то другим… Например, что первым приходит на ум,- обратиться к Богу. Однако Бог - он слишком, слишком далёко, а его правда - отнюдь не об этом мире. Большинство людей это чувствовали и понимали, и потому после революции они если не плевали на церковь, то уж по крайней мере не желали в её сторону смотреть. Товарищ Сталин ни в коей мере не являлся заменой Богу, хотя мои недруги об этом твердили и ещё долго будут взахлёб твердить, что я, дескать, только того и желал… Товарищ Сталин должен был стать понятным и всецело человеческим примером, что если собрать волю и силы в кулак, то можно зажить справедливо. Но этот мой план так и не сработал - я слишком много должен был отвлекаться на борьбу и слишком мало сумел прожить.

Замолчав, он опустил взор и вновь принялся теребить пальцами свою несчастную трубку.

— А ведь вы правы,— ответил я ему, немного подумав.— За негодностью пути, на который вы попытались ступить, мы вновь возвращаемся к тому, что долговременно управлять миром можно лишь с помощью денег. Если деньги вывести за рамки чистого рынка, то есть забыть, что они суть обслуживающий этот рынок механизм, смазка, так сказать, рыночного обмена,- то деньги вскоре сделаются грандиозной, вселенской, всесокрушающей силой. Трижды был прав Раковский, когда убеждал Рейхана в том, что настоящий коммунизм построят не большевики, а международные банкиры. Банкиры далеко не наивные люди - их метод действительно будет эффективнее любого насилия, внушения и даже хвалёного саморегулирования.

— А что это за метод у банкиров, товарищ Гурилёв? Можете пояснить, в чём именно его суть?