Вексельное право

Но, странным образом, охотничье дело действительно знал в совершенстве. Дотошно знал – во всем его многообразии и тонкостях, не охотнику – недоступных.

И в межсезонье Кружилин постоянно находился в центре охотничьей общественности. Случись выставка кровного собаководства, или полевая выводка, или голубиные садки – на красивых афишах печаталось: «Судит Е. А. Кружилин».

Крупно, броско печаталось.

Чаще же всего Евгения Александровича можно было увидеть в недавно открытом Сибохотсоюзом магазине.

В те годы охотничьи магазины играли важную роль: они были прообразами будущих клубов. Здесь можно было справиться о наличии выводков на озерах, сторговаться о покупке подсадной утки, договориться с егерем о натаске вновь купленного щенка, поспорить о преимуществах бездымного пороха перед черным, вдосталь налюбоваться только что ввезенными в страну импортными «зауэрами» и «симсонами» – отечественная промышленность пока только выпускала переделанные из трехлинейных винтовок «фроловки» двадцать восьмого калибра. С березовой ложей.

В магазинчике с утра до ночи толпился охотничий народец.

Было шумно, весело.

Но чуть показывалась в дверях высокая фигура Кружилина – наступала почтительная тишина.

Однако случалось, что Кружилин не входил, а бурно врывался в магазин, как вешняя вода.

С сияющим лицом, переполненный восторгом, он потрясал толстым книжным томом, облаченным в старинный, тисненный золотом переплет.

– Друзья! Товарищи! Братцы-охотнички! – восклицал Евгений Александрович. – Смотрите: какую прелесть достал!.. Слушайте внимательно!

Руки у него были красивые, с длинными, «музыкальными» пальцами, и он раскрывал книгу с каким-то особым изяществом.

Мастерски, голосом профессионального чтеца-декламатора, он начинал читать вслух:

…Как-то жертву я принес Диане:
Коньяку объемистую фляжку
в честь ее возлил…
И на диване скоро мертвым сном
уснул врастяжку…

– Как сказано-то, – заразительно смеялся Евгений Александрович. – Ведь попросту говоря, упился охотничек до ризоположения, а с какой грацией автор это передал!..

И ввела меня в свой рай богиня:
Всякой дичи было там до черта!
Я такого изобилия доныне
Не встречал даже в журналах спорта!..

– Едко, черт побери! Но – слушайте, слушайте дальше!

И ружье Диана мне вручила:
Дробомет и пулемет – все вместе.
Посмотреть – винчестера дубина,
А лупила!.. Саженей на двести!

В магазине – хохот.

– Тише, тише! – успокаивал слушателей чтец. – Сейчас будет самое главное.

Первый день я дивам дивовался,
На второй – сгорал от смертной скуки.
А на третий – горько разрыдался
И с мольбой простер к Диане руки:

– Отпусти меня домой, царица!..

Я в твоем раю не вижу толку!..
И ружье твое мне не годится –
Возврати мне старую двустволку!..

Дай одно лишь скудное болото,

Поиск, стойку верного Пегаса,
Чтоб, по кочкам уходясь до пота,
Четко срезать верткого бекаса…

– Какая прелесть! – снова восклицал Евгений Александрович. – Вот она, душа истинного охотника-любителя!.. Бескорыстное чувство – любовь к красивому выстрелу!.. Послушали бы эти проникновенные слова некоторые наши рвачи, хапалы с ружьем, мясники!.. Однако слушайте, братцы, я заканчиваю:

А когда, усталый от того болота,
Я тихонько ворочусь до дому,
Дай мне книжку свежую «Охоты»
И налей-ка в чай побольше рому!..

– Видно, не дурак был выпить, охотник, – резюмировал Кружилин, закрывая книгу. – Ну да, кто богу не грешен, советской власти не виноват?.. Помните, даже у Некрасова есть: «…Выпьем мы по доброй чарочке и отправимся стрелять…»

Гремели рукоплескания, к вызолоченному тому тянулись жадные руки.

– Что это, Евгений Александрович?

– Как называется, Евгений Александрович?

– Дайте взглянуть, батенька…

Кружилин предупреждал:

– Только осторожно, голубчик!.. Сами понимаете: уникум!.. По сути – цены нет книжечке!..

И пока книгу благоговейно передавали из рук в руки, с жаром рассказывал: