Вектор-10

Юра откупорил бутылку «Старого города», уверенно и точно разлил по рюмкам.

– Давай, по двадцать пять! А там посмотрим.

Я не возражал. Я пью, не потому что нравится, а потому что надо.

Мы стояли на кухне, обсуждая трудную ситуацию, в которую мой друг Юрка попал по вине своего языка. С одной стороны, вроде бы все понятно. Да, он совершил глупость. Надо было промолчать. Отшутится. Можно было сослаться на протокол поведения медработника на вызове. А там четко написано: «На вызове вести посторонние разговоры, не относящиеся к оказанию медпомощи пациенту – запрещено»!

А он блеснул хорошим знанием латыни. Теперь клянет себя, а что толку? Дело его в прокуратуре. Юрку отстранили от выездной работы, и, пока идет следствие, он сидит в архиве станции «Скорой помощи», сортирует карты, лишившись солидной надбавки к зарплате за выездную работу.

Я прибежал, чтобы поддержать и хоть немного утешить друга. Принес бутылку коньяка. Не самый дорогой, но вполне себе приличный. Мы с Юриком его распробовали еще в студенчестве и, баловали себя «нектаром богов» по мнению Виктора Гюго, когда нам позволяли финансы. Дорогие КаВэ, О-Сэ, V.S.O.P. или Икс-О нам не по карману, дешевые подделки брать – печень жалко, а этот ординарный, но весьма неплохой коньяк, нам в самый раз.

Не присаживались мы совсем не потому, что «гусары и врачи пьют стоя», а потому что, в ожидании супруги, Юрка взялся варить гречневую кашу и караулил момент ее закипания над плитой, чтобы выключить, сразу после начала кипения и немедленно накрыть кастрюльку толстой ватной куклой-бабой, какую использовали обычно для заваривания чая. По мнению Юриной жены, Светланы, так гречка сохраняла все ценные витамины и пользу.

– День суда уже назначили? – спросил я.

Юра поставил бутылку на стол, поднял пузатый коньячный бокал и посмотрел сквозь него на потолочный светильник.

– Чтобы видеть будущее в золоте, смотри на жизнь сквозь бокал коньяка, – невпопад произнес он переиначенную фразу Атоса из «Трех мушкетеров», – да, Леша, суд через пять дней. Завтра еще один визит к следователю, очная ставка с истцами. Давай выпьем, чтобы все обошлось. Я уже знаю, что она мне потом, с глазу на глаз, опять скажет: «Юрий Александрович, от вашей гражданской активности ваша зависит дальнейшая судьба. Напишите докладную на трех ваших знакомых или соседей о выявленных гражданских нарушениях, и суд вам значительно скостит наказание, могут даже до минимума, обойдетесь штрафом и административкой на работе. Есть директива Мосгордумы для бдительных граждан, сотрудничающих с госорганами проявлять снисхождение к проявляющим активную гражданскую позицию, если сами оступаются. С вами как раз такой случай. Вы же не умышленно им перевели диагноз?».

Садиться мне не хотелось, еще и потому что мой Зуд, заметив, что я мало двигаюсь, включил электромассаж пассивных мышц, и стоя переносить это ощущение куда легче, чем сидя. Это не больно, но требует определенной привычки. И дать приказ Зуду, отключить стимуляцию, я не хотел.

Мы выпили, закусили дольками лимона с сахаром. Молчали. Потому что говорить-то было нечего. Мне очень хотелось найти хоть какие-то слова ободрения для него, но коньяк не помог. Не сразу помог. Легкость мышления возникала постепенно. Юра взялся помешивать гречку, прежде чем укутать кастрюльку. А я произнес:

– То, что ты писать не хочешь – похвально, но глупо. Все пишут. Фигню всякую формальную пишут. Этот курил в подъезде, а вон тот не убрал фекалии за собачкой на газоне. Ну, ладно, не все, но уже никто никого не осуждает за это. Потому что все это лапша. Ты видел, чтобы кто-то реально из-за этих писулек пострадал?

– А не надо, чтобы страдали, – Юрка налил еще по двадцать пять, – Некоторым начальникам доставляет удовольствие держать подчиненных за яйца… Согласись, это намного выгоднее, чем запугивать. Страх должен пропитывать общество, быть естественной средой. Неотвратимость наказания за преступление – лучший мотиватор профилактики преступности. Ты же помнишь лекции по охране труда и гражданскому праву. Что там в первой статье? «Права человека, как члена общества лишены смысла без обязанностей для каждого гражданина и его персональной ответственности за поступки». В редакции тридцать пятого года. Ты же сам понимаешь: «Жить стало легче, жить стало веселее»2, и это не насмешка, Леша, это правда, как и другая: «Говори, что думаешь, но думай, что говоришь». Мы незаметно снова скатываемся к тоталитаризму, конечно из лучших побуждений. А, чтобы людьми было легче управлять, нужно, чтобы такие понятия как взаимовыручка, человечность, и постулат «Человек человеку друг, товарищ и брат» были сведены к минимуму. Мне порой кажется, что дружба, как понятие девальвирована совсем. Знакомые, приятели – предел взаимоотношений. Мы с тобой вымрем последними друзьями, как мамонты.