Вектор

Рука сильно сжимает мое горло, уменьшая воздух в легких вдвое. Когда ты почти доходишь до цели, ничто не может остановить, и злость придает большую уверенность и затыкает страх. В ту же секунду я со скрипом в зубах выпускаю все оставшиеся пули в лицевую часть этого урода, но это лишь разозлило его. Схватив мою правую руку с пистолетом, он ударил ее о стену – хватило одного раза, чтобы пистолет выпал, а боль в руке напомнила перелом. Свет лишь надо мной, видна только его рука прямо из темноты, маска и он сам еле заметны, но кажется, словно мы смотрим друг другу в глаза. Пытаться выскользнуть бесполезно, он невероятно силен. Воздуха все меньше, и я уверен, он будет довольствуется этим, пока не сломает мне шею. Охотник слегка приблизился, как будто присматриваясь ко мне, и отшвырнул влево, в ту сторону, куда я шел, метра на три. Упав на спину, я стал откашливаться: боль ужасная, и мне невероятно повезло, что он просто не сломал мне шею лишним напором руки. Тяжело дышать, болит каждая мышца, все, что получается, – это еле подняться на колени, опираясь руками на пол. Пытаюсь прийти в себя, голова слегка кружится, и хотелось бы верить, что он просто ушел, оставив меня умирать, но стало только хуже. Подняв голову, вижу, как в другом конце коридора он спокойно стоит на месте, а прямо перед ним два бешеных пса, готовых разорвать меня в клочья. Мешают им толстые цепи, обмотанные вокруг шеи, которые с другого конца в руках Охотники, и меня поражает, сколько у него сил держать неукротимый натиск обезображенных псов.

Цепи на полу, хищники уже бегут на меня, а он лишь смиренно наблюдает, словно за неким шоу, будто бы желая развлечь себя, чего представить не составляет труда. Первая тварь прыгнула сверху, слегка нырнув под него, приподнимаясь всей массой своего тела, я отшвырнул ее дальше, и ударившись о стену, она упала на пол. Секунда – и второй пес вцепился бы мне в лицо, но, успев схватить его за морду, я перевернулся. Повалив его на пол, обхватив тело ногами, стараюсь свернуть ему шею. Поддаваясь животным инстинктам, просовываю обе руки между открывшимися широко челюстями, раздвигая их так сильно, что зубы впиваются в руки. Злобный и жестокий крик заглушал стонущие вопли пса. Другой хищник кинулся мне на плечо, но я резко развернулся, только он оказался на полу, так я ударил ногой по горлу несколько раз. Как только прозвучал жесткий и страшный хруст сломанной челюсти, вой стих, а тело упало на пол. Второй почти оправился и, шатаясь, собрался кинуться на меня – что ж, если он хочет умереть, то я буду только рад, ведь это борьба за жизнь оголяет весь примитив. Но пришлось избежать этого, ведь убийца побежал ко мне, а с ним я не справлюсь. Игнорируя ненависть и дикое желание убивать, с ужасной болью в руках я побежал дальше и попал в большой зал, машинально направился в первую увиденную открытую дверь в конце. Бегу так быстро, как могу, ощущая себя побитым животным, которому приходится лишь спасаться от более сильного противника.

Вбегая в помещение, не останавливаясь, нажимаю на сенсор справа. Дверь закрывается, а я врезаюсь в стену напротив входа и сползаю на пол. Уродливая псина все же успевает попасть сюда, давая мне возможность закончить начатое. Но вместо нападения эта тварь резко разворачивается и, царапая дверь и скуля от страха, пытается выбраться отсюда. Только хозяину все равно, и через небольшое окошко он просто стоит вплотную и смотрит. Меня всерьез настораживает факт бешеного испуга того, кто обычно не видит преград перед жертвой, и в изумлении наблюдая крайне непривычную картину. Посреди этого небольшого помещения в стене под потолком вентиляционное отверстие, из которого очень медленно стекает по стене черная масса, даже, скорее, жидкость. Любопытство и безвыходность сделали меня неподвижным до тех пор, пока она не заполонила небольшую часть стены и не сползла на пол. Тогда из нее с невероятной скоростью словно выплеснулась часть собственной массы и, попав на пса, затянула в себя. Выглядит ужасно: хищник стал жертвой, он выл так громко, что мне даже стало жаль того, кто вряд ли бы пожалел меня. Она словно поглощает его, и не остается ни следа существования. Когда пес исчез, словно его и не было, масса стала расползаться, отсчитывая тем самым остатки моих секунд жизни.