Вектор атаки

– Хорошо, Алекс. Буду с вами совершенно откровенен. Я знаю, что вы эхайн, и вы знаете, что я это знаю. Я ксенолог, и эхайны – одна из моих специализаций в последние годы. Хотя больше это смахивает на головную боль. Вы должны простить мне бесцеремонное вмешательство в вашу личную жизнь. В иных обстоятельствах я никогда бы себе этого не позволил, и сам встал бы на пути всякого, кто посягнул бы на ваш покой. Но мне нужна ваша помощь. Если вы откажете, я не буду настаивать и молча уйду из вашей жизни навсегда.

– Продолжайте, – сказал Тенебра.

– Вы не всегда были биологом. То есть это было вашим хобби, но основная работа заключалась в разработке и обслуживании систем локальной защиты для разведывательных служб Красной Руки. Вы были прекрасным специалистом, но однажды совершили ошибку, которая могла стоить вам жизни. Так или иначе, Федерация дала вам укрытие. И шанс превратить хобби в любимую профессию. Но вы нужны мне в прежнем своем качестве.

– Я не вернусь в миры Красной Руки.

– Речь идет о Черной Руке.

Тенебра молчал.

– Я хочу, чтобы вы помогли нам справиться с системами защиты замка Плонгорн. Это не агентурная акция, не банальный шпионаж. Нам плевать на секреты военно-космической разведки Черной Руки. Речь идет об операции по спасению наших заложников. Огромный риск, но дело того стоит. Я знаю: вы не самый храбрый из эхайнов, но и трусом никогда не были. Полагаю, вашей чести не помешало бы приумножиться за счет старинных недругов…

– Нет, – сказал эхайн пасмурным голосом.

– Благих начинаний, доктор Тенебра, – без малейшей паузы сказал Кратов, вставая. – Жаль, что я не увижу ваших пигринов.

Он уже почти покинул веранду, когда Тенебра с той же безразличной интонацией произнес:

– Согласен.

Мичман Нунгатау раздает указания

Лишних вопросов, однако же, не возникло. Церрег был предъявлен патрулю, тщательно изучен при помощи виданной уже «синей лампы», побитая физиономия ефрейтора Бангатахха вызвала лишь несколько сочувственных и одновременно насмешливых реплик, чем все и ограничилось. Спецкоманда была допущена в пределы города Хоннард.

– Нужно было раздобыть штатское и топать пешком, – проворчал мичман. – К гражданским они так не вяжутся.

– До сих пор бы и топали, – не запозднился сержант Аунгу. – К полуночи аккурат бы вступили во внешний контур.

Спорить тут было не о чем, да и не хотелось. Урштер сбросил скорость и нырнул в транспортный эшелон, ведущий к космопорту «Хоннард-Хаттара». Какое-то время мичман мог в полной мере насладиться восторженным вниманием подчиненных к башням из стекла и металла, образовывавшим индустриальный периметр. Впрочем, довольно скоро он обнаружил, что в репликах его спутников отчетливо слышатся сочувственные ноты:

– Чем же они тут дышат?..

– И жрет эта дура, думается, половину всех энергоресурсов полушария…

– Не хотел бы я оказаться в этом местечке темной ночкой, хотя бы даже и с оружием…

– А мы все гадаем, чего это туземцы-кхэри… при всем уважении, янрирр мичман… такие, как бы поаккуратнее выразиться, нервные…

Напыжившись от огорчения, Нунгатау собрался уж было рявкнуть сакраментальное «А-а-т-ставить!», но брутальный техногенный ландшафт скоро сменился буро-зелеными шапками парковой зоны, и обидные разговоры сменились научно-познавательными.

– Деревца эти, – разглагольствовал сержант Аунгу, – называются «теагаграриа». Замечательны тем, что в естественной среде растут непрерывно, покуда не обрушатся под собственной тяжестью. В лесных массивах центральной части материка встречаются экземпляры в полсотни человеческих ростов. В городской черте, понятно, до такого дело не доводят, искореняют заранее. Нигде, кроме Анаптинувики, теагаграриа не приживаются. А все потому, что им чем хуже, тем лучше! Подавай им для комфорта и цветения загазованность и рассеянные пары металлов, а уж если еще до кучи обнаружится повышенный радиационный фон, так они, глядишь, и плодоносить начнут. Причем мутировали они таким прихотливым манером под воздействием техногенных факторов, каковые суть неотъемлемые презенты всякой колонизации…

Рядовой Юлфедкерк озабоченно рассматривал цветные полоски датчиков на личном браслете.

– Фон – полторы допустимые нормы, – сказал он. – Мы получим компенсацию по завершении задания, янрирр мичман?

– Обязательно, – сказал тот. – Даже две: одну твоим родителям, а другую – подружке, чтобы хоть изредка вспоминала солдата…

Сержант Аунгу захохотал.

– Не бахрыжься, Юлфа, – сказал он. – И здесь живут эхайны, а умирают не чаще, чем в других углах Черной Руки. Посмотри хотя бы на нас с янрирром мичманом, какие мы бравые да справные!

Рядовой посмотрел.

– Таких, как вы, – заявил он, – при всем уважении, разве что в адской смоле топить. Да и то, я думаю, придется сверху прижать чем-то тяжелым.