Вектор атаки

…ему давно уже не снились вещие сны: после известных событий он утратил эту свою странность и редко о том сожалел, а с годами начал подзабывать и сами сны, которые отличались от обычных не столько яркостью и богатством несмываемых деталей, сколько неподатливостью к забыванию, нестираемостью, что позволяло вновь и вновь возвращаться к этим никогда в реальности не случавшимся событиям, искать и находить в них смысл, который зачастую лежал на поверхности и вовсе не требовал напряженных поисков… все это осталось в прошлом, теперь сны были те же, что и у других – обрывки переживаний, смутные образы, разыгрываемые малознакомыми персонажами бессвязные скетчи, косноязычные старания что-то кому-то объяснить… и так же легко изглаживались из памяти, едва только он открывал глаза…

…и прервался оттого, что Кратова деликатно и в то же время настойчиво потрясли за плечо.

– Яннарр т’гард, – сказал инспектор Эркуэллэбр. – Транспорт и конвой в вашем распоряжении. В той части поселения Рондадд, куда вы направляетесь, сейчас полдень. Было бы весьма разумно, если бы вы вернулись на борт станции до наступления сумерек.

Кратов и сам не желал бы застревать здесь надолго. У него оставалось слишком много дел, с которыми надлежало разобраться так быстро, насколько позволяла физика экзометральных переходов.

Спустя четверть часа он уже сидел в слишком просторном для него пассажирском кресле эхайнского орбитального челнока, с профессиональным любопытством следя за работой пилота. Позади него клевали носами четверо конвоиров. Они были увешаны разнообразным самого устрашающего вида оружием и упакованы в мимикрирующую броню. Последняя, предприняв отчаянную попытку слить своих носителей с окружающей средой, сделалась песочно-желтой в крупную черную клетку, в тон диванам. А по ту сторону смотровых экранов клубилась тугая, темно-серая со спутанными седыми прядями, как праздничная прическа старой ведьмы, облачность тюремной планеты Рондадд.

Мичман Нунгатау огребает по полной

Между тем они уходили.

Мичман положил ладонь на рукоятку скерна. На ощупь сдвинул регулятор мощности до минимума. Оглушить, обездвижить, но не навредить. Живой келументари во сто крат ценнее мертвого!.. Когда эти двое проходили мимо, рука об руку (девушка заботливо поддерживала юнца, которому было нехорошо… выпил лишнего или местная кухня оказалась не по нутру…), Нунгатау нарочито грубо окликнул их:

– Эй, молодняк!

Юнец остановился, будто споткнувшись.

– Что вам угодно, сударь? – спросил он, старательно выговаривая слова, словно у него язык примерзал к зубам.

– Идем! – прошипела девица и потянула его к выходу.

– Плохая мысль, юная янтайрн, – сказал мичман, поднимаясь. – Я вооружен, я в боевом дозоре, и я хочу видеть ваши документы.

– Ахве, малыш! – услышал он за спиной. – Ты опять за свое?! Немедленно оставь в покое моих клиентов.

– Он пьян! – сказала рыжая девица с отвращением. – В дозоре не пьют. Этот эхайн просто ищет ссоры.

– Тогда мы уходим, – равнодушно сказал юнец.

– Стоять! – заорал мичман и перевел скерн в боевое положение.