Вектор атаки

– Хочешь сказать, это место слишком вульгарно для тебя? – проскрежетал эршогоннар. – Что же тогда говорить обо мне?!

– Никак нет, капитан-торпедир… осмелюсь предположить, что присутствие таких особ служит украшением любого места, даже самого неприличного… а уж вашей чести ничто не может навредить…

– Много болтаешь, – зловеще промолвил тот. – У меня уши заложило от твоей трескотни. И зачем только унтерам длинный язык?

Все складывалось самым скверным образом, и Нунгатау, продолжая корчить из себя опачкавшееся от ужаса ничтожество, однако же, присутствия духа не терял и краем глаза высматривал пути к бесславному отступлению. Каковых, к его неудовольствию, было совсем немного. «Как дурно сложилось, – подумал он с досадой. – И какой демон погнал меня развлекаться перед самым важным делом всей жизни?! Лежал бы себе тихонечко в казарме, пялился бы в потолок… так ведь нет, захотелось отведать столичной жизни… вот и отведал, хапнул, можно сказать, ртом и жопой…»

– Заткнись, Уррохорх, – лениво промолвил сидевший спиной эршогоннар, чьих знаков различия Нунгатау не мог рассмотреть в темноте. – Это у меня уши закладывает от твоего лязга. Оставь парня в покое.

– Пускай не таращится, – буркнул капитан-торпедир уже не так злобно. По всей видимости, слова товарища были для него не пустой звук, и уж что служило тому порукой – более высокий чин или изрядные ратные заслуги, о том Нунгатау судить никак не мог.

– Хэнтауту прав, – сказал третий торпедир, в лейтенантском чине. – Коль явился в вертеп – не мешай блудить остальным. Нервы, мастер, нервы… Выпейте-ка лучше да смотрите на девок.

– Позволите удалиться? – промямлил Нунгатау, обрадованный столь благоприятным поворотом событий.

– Разве ты еще здесь? – изумился Уррохорх.

– Ступай, брат-скорпион, – бросил благодетельный Хэнтауту через плечо.

Нунгатау попятился, опасаясь повернуться к эршогоннарам спиной – кто знает, не покажется ли это им оскорбительным?! «Как он меня назвал? Брат-скорпион?! Да ведь он из наших, из кхэри… – вдруг сообразил он. – Как бишь его – Хэнтауту? Ну конечно… И как я сразу не догадался? Выходит, и мы из своих болот можем воспарить под самые сказочные небосводы!»

Мичман отступал в клубящийся полумрак, подальше от опасного соседства, на ходу обдумывая это внезапное открытие. «Что же получается? Рассказывают, за плечами у каждого торпедира не только офицерское училище высшего разряда, а и какая-нибудь научная академия. И боевой налет измеряется не часами или, там, декадами, а страшно подумать – годами. Годами! В пустоте, в темноте, в холоде, взаперти в пустотелой затхлой коробке… Но ведь этот кхэри сумел – значит, и я сумел бы. Если бы не проклятая жизнь в проклятом месте, где меня угораздило явиться на свет в проклятый день и час… А может быть, напрасно я списываю все на свою незаладившуюся жизнь? В конце концов, все мы, кхэри, от одних корней произрастаем и на одном поле… Просто он – смог, а я – нет. Все эти годы, пока я гонял мисхазное бушло по пригородам, он впихивал в себя науки и знания, терпел унижения от таких, как этот гад Уррохорх, не ел, не спал, телок не валял, а корпел в училищах и академиях и поднялся над собой, достиг всего, чего желал, чинов и уважения, и никто ему слова поперек больше не молвит и подлым происхождением в нос не натычет. А я сейчас пытаюсь обмануть собственную судьбу в погоне за келументари, которого, быть может, и нет вовсе… но разве кому-то хотя бы раз удавалось обвести судьбу вокруг пальца? Скорее, наоборот: это она объедет тебя по кривой дорожке, выждет за углом и отгрузит по полной всего, что тебе от нее причитается…»

Нунгатау даже потряс головой, чтобы отогнать неприятные мысли. «Херюзга все это. Судьба не всегда злодейка… иногда она дает хороший шанс, быть может – единственный, и буду я последний дурень, всем дурням дурень, стыд и срам всему племени кхэри, мисхазный мисхазер, если не употреблю этот шанс к собственному благополучию!»

На короткое мгновение разгоряченную голову мичмана посетила вполне здравая мысль: коль скоро впереди расстилаются столь ослепительные перспективы, то не лучше ли и впрямь забиться в самый темный угол казармы и провести там остаток ночи тихо и безопасно, а уж поутру поручить себя воле Стихий и пуститься на поиски келументари, взяв за правило впредь подвергать себя исключительно оправданному и целесообразному риску? Но он прогнал ее прочь, выругавши себя за малодушие. «Да, я сарконтир… скорпион. Не выслужился еще до иных, более уважительных прозвищ. Какие мои годы? Успею. – Здесь его думы снова свернули на прежнюю дорожку. – Интересно, сколько лет этому… как бишь его… торпедиру Хэнтауту? Что, если он мой ровесник? Вот он точно успел. А я – я успею ли?»