– Я знаю, что если бы ты была честна с нами с самого начала, то мы хотя бы знали, какую угрозу ждать. А ты вдруг стала затворником, скрывала важную информацию и разведданные по своим меркантильным, никому не понятным причинам. Я не знаю, что там случилось с тобой на станции, но ты изменилась слишком сильно, и я уже не могу тебе доверять так, как раньше! Клим и Хью погибли – это моя вина, да, и мне с этим жить. Не думай, что я про это забыл. Но, пока ты ведешь свою игру, даже не смей меня в чем-то обвинять! Мы здесь потому, что я поверил тебе, хотя мог бы послать все и вернуться на Улей к Мойре, чтобы она не была там одна! Но я поверил – не заставляй меня жалеть об этом. Я тебе все давал, что ты просила, верил тебе по старой памяти и дружбе, считал, что с тобой наскоком нельзя, – но, похоже, я ошибся. Обвини меня, давай – а я обвиню тебя в том, что тебе насрать на нас всех, потому что с момента твоего возвращения ты только о себе и думаешь.
– Если вы хотите что-то сделать с телом Алдена, – медленно и сдержанно начала Ханна, растопив затянувшееся неловкое молчание, – то без нас. Уверена, для этого найдутся люди. А мне с Кроссом надо еще сообщить его семье о том, что их единственный сын погиб. Уж простите, – решила она добавить с упреком, – что нам это важнее, чем… чем бы вы там на Улье ни занимались.
– Мне жаль вашего друга. Он был хорошим…
– Дальше делаем что? – сдержанно спросил Кросс у Наваро, желая хоть что-то сделать, устав от ситуации.
– Дальше мы летим на третий объект, а потом все вместе – на Улей.
Наваро только сделал шаг в сторону корабля, мимо Светы, как она произнесла с неподдельным сомнением:
– Нет.
– Повтори!
– Ты хотел всей правды? – Она посмотрела прямо в глаза Наваро. – Я расскажу тебе все, вообще все, но сначала надо его пробудить.
– Да епт твою мать! Что такого важного в этом человеке? – недовольно вырвалось из Ханны. Света посмотрела на нее совершенно иными глазами:
– Честно? Я очень надеюсь, что ничего!
29