Вектор угрозы

Байк, подпрыгивая на выбоинах, катил к поселению. Там пришельцев услышали – Алекс увидел, что из-за заборов показались люди. Еще он успел разглядеть, что шоссе на въезде в поселок перегорожено баррикадой из бочонков, бревен и мешков. Подробностей разобрать он не успел – затрещали выстрелы, пули свистнули в опасной близости, и Швед вывернул руль, уводя мотоцикл с дороги. Визжа разболтанными рессорами, грохоча и дребезжа, байк перепрыгнул наполовину занесенный землей кювет, запрыгал по ухабам и ямам. Яна что-то кричала, Швед ругался, но Алекс не мог разобрать ни слова из-за грохота и лязга. Стрельба не прекратилась – бродяги из поселка палили вслед, и Швед гнал мотоцикл, пока не укрылся в редколесье.

Когда выбрались на асфальт, горючего оставалось совсем чуть-чуть, стрелка датчика уже легла в красную зону. Алекс с тревогой прислушивался к работе мотора, тот чихал и подвывал… Яна тыкала пальцем в сторону от шоссе: девчонка углядела колеи там, где тяжелая техника покинула асфальт и взрыхлила грунт, сворачивая на бездорожье.

– Это армейцы! – выкрикнула она. – Здесь с шоссе свернули! И нам туда же, мы за ними движемся! К той же цели!

Швед свернул там же, где остались следы широких колес с рубчатым протектором. Но горючего хватило лишь на несколько сот метров, потом двигатель заглох. Пошли пешком, и вскоре Швед по привычке стал размышлять вслух:

– И чего они нас обстреляли? В поселке. Может, это рыночные были? Вроде нет. Судя по шмоткам, обычные бродяги. Не понимаю!

Под его бормотание Алекса на ходу стало клонить в сон. Потом впереди блеснула вода, они приближались к речушке. Здесь вряд ли было глубоко, но мокнуть не хотелось, и путники свернули вдоль берега, направляясь к мосту. Вокруг по-прежнему не было ни души.

За рекой показался еще один поселок бродяг. Яна клятвенно заверила, что в здешних местах она не бывала и, стало быть, никаким образом засветиться не могла. Швед решил рискнуть и зайти в поселок – узнать, проезжали ли здесь военные. Им-то с техникой точно нужно было через мост переправляться, местные должны были заметить. Когда подошли поближе, оказалось, что и здесь готовятся к бою. Улица снова была перегорожена баррикадой, людей не видно. Окна старых халуп закрыты ставнями, и никакого движения, если не считать дыма над трубами.

К окраине поселка путники приближались медленно, с опаской поглядывая, не покажется ли из окна ствол. К баррикаде вышло несколько человек, они тоже смотрели на пришельцев, все были при оружии, но огня пока не открывали.

– Идем медленно, – велел Швед. – За оружие не хвататься!

Шагов за тридцать он окликнул:

– Эй, люди! День добрый!

Из-за баррикады отозвалось несколько голосов, вразнобой поприветствовали пришельцев.

– У вас что, война началась?

– Вроде того, – отозвался один из местных, пожилой мужчина с черной повязкой, прикрывающей глаз. – А вы кто будете?

– Так, прохожие, – ответил Алекс. – Можно к вам зайти? Или вы чужих не впускаете?

– Заходите, чего же, – кивнул кривой, – только насчет войны – это не шуточка. Ждем нападения Черного Рынка, потому и эти приготовления.

Пришельцы перебрались за баррикаду и остановились рядом с местными. Те хмурились, поглаживая оружие. Кривой, похоже, был у них за старшего, он говорил, остальные помалкивали. Оказалось, что у него не хватает не только глаза. Вместо левой ноги был деревянный протез. Увечье местный староста получил, должно быть, уже давно, потому что протезом пользовался ловко, обходился без костылей. Здешние бродяги заметно отличались от выселковских – все какие-то грязные, оборванные. Похоже, их кривой предводитель в отличие от Власова не пытался возродить порядок, здесь выживали кто как мог.

– А армейцы по этой дороге не проезжали? – спросила Яна.

– Проезжали. Сперва они прокатили, быстро, не задерживаясь. Я еще подумал: хорошо, что они спешат, – Армия Возрождения нам здесь не нужна, но в этот раз они не в наши края, а куда-то дальше. А вот потом… Прошло, может, часа два-три, подкатили на байках эти, из Черного Рынка. И давай орать! Подавай им жратву, подавай им выпивку!

– Подали?

– Я бы им еще подал, но они, едва до стрельбы дошло, свалили сразу. Уезжая, грозились, что вернутся с силой и все здесь с землей сровняют. Вот и ждем.

Швед потеребил бороду:

– Они всегда грозятся. Только выхлопа больше, чем газа. Ты что ж, в самом деле считаешь, что они вернутся мстить?

– В этот раз вернутся, – вздохнул кривой. – Они в Нахаловку вчера вечером заскакивали. Там даже без слов – сразу палить начали. Кого-то насмерть, кого-то ранили. Похоже, те самые, которых мы шуганули.

– Нахаловка – это поселок восточнее, на шоссе? – уточнил Алекс.

– Он самый. Прозвали так, Нахаловка. Лес его знает, как то место раньше называлось. Мы-то знаем, что здесь Елизаровка, я сам здешний, коренной житель. Меня Костей зовут. Костя Гнатенко. А в Нахаловке только пришлые, в основном из Днепропетровска.

Яна показала Шведу язык:

– Вот тебе. Понял, почему они стрельбу подняли? А ты меня винил!

– А что, нахаловские по вам стреляли?