Вектор: Жизнь и смерть

Также была Маргарита – отличный редактор, старшая из двух сестер, выросших под строгим, но заботливым воспитанием матери-одиночки, которой приходилось много раз возлагать обязанность присмотра за младшей на старшую. Годы шли, и вот Марго наконец-то смогла зажить своей жизнью, когда, пусть и с трудом, младшая пошла учиться, а мама всерьез возжелала, чтобы старшая дочь, бывшая для нее опорой много лет, наконец пожила для себя.

Ее убедить было с одной стороны труднее, с другой – нужно было лишь подтолкнуть. А все потому, что жажда знаний и новых горизонтов была в первых рядах ее страстей. Но, с другой стороны, когда дело коснулось разоблачения великой лжи правительства, в ней проснулся страх – самый обычный, вынуждающий думать о безопасности своих родных чаще, чем о некоей выгоде. Тут Портер и сыграл верный аккорд, подтолкнув ее к мысли, что не ради этого ее мама сейчас живет одна, пока младшая учится, а старшая работает в другом городе. Ведь если Марго спасует, то разве не разочарует любящего родителя, как и младшую сестру, которая всегда старалась брать с нее пример? Сейчас Портер четко понимает, насколько он легко ими манипулировал, подменяя понятия и сталкивая с непреодолимыми аргументами, поданными его красноречием и красивой наглостью, гордость за которую он не скрывал никогда.

Они предлагали ему облететь станцию, снять репортаж и просто вернуться. Подобное выглядело в целом разумно, когда перед тобой огромная космическая станция, практически в заброшенном виде и словно застывшая во времени, да и находится она где-то уж совсем не там, где должна быть. Никто явно не обслуживал ее, вокруг не было сотен ремонтных кораблей, Вектор являлся массивным островом посреди бескрайнего космоса, без близлежащих планет или светил, что казалось чем-то странным, ибо обычно такие станции, наоборот, отправляли к объектам, а не бросали в неизвестности. Огромный цилиндр с центральным стержнем, создающим искусственную гравитацию, а снаружи обтянутый, словно паутиной, монорельсами для вагонеток, Вектор был одним из самых больших и космических станций, отправленных изучать космос посредством не только дронов и челноков, но и ученых всех мастей, дабы расширять границы известного, куда попасть людям было величайшим достижением в карьере, где они и работали, и жили.

Уолтер использовал самый логичный довод из всех возможных, но этого было недостаточно для того, кто не привык к полумерам, желая вновь, как и всегда ранее, быть в центре событий, так сказать, изнутри конфликта или ситуации. Портер все же убедил Уолтера войти на станцию. Он отлично помнит молчание Маргариты, принимая это за согласие с ним, хотя на деле она была лишена власти над собой, боясь принять какое-либо мнение, – просто следовала за поводырем, не выбрасывая из головы чувство вины перед неудачей.

У них были скафандры, фильтры для защиты легких, крепящиеся на закрывающих полностью голову масках с отражающей поверхностью. Камеры и немного припасов на случай задержки: все же состояние Вектора изнутри, как и персонала, было абсолютно неизвестно. Они вскрывают старый склеп, словно забытый поколения назад, – это было самое четкое определение тогдашних ощущений, пусть с момента исчезновения прошло всего несколько лет. Уолтер хранил жесткие диски в сумке за спиной, куда сразу же копировалось видео с нагрудных камер у каждого, и так же он носил ручную, с обзором в 360 градусов. Он был ответственным работником, за годы не было нареканий. Все, о чем он мечтал, – это своя аренда оборудования, к чему, собственно, и стремился, воспитывая двух дочек и любя всем сердцем жену-художницу, с которой познакомился еще в школе. Будет ложью, если Портер скажет или даже подумает, что никогда не завидовал этому простому доброму парню, наслаждавшемуся жизнью и окруженному любящими людьми. И вот вновь Портер видит сомнения этого человека, крайне активно поддерживаемые Маргаритой, наконец осознавшей свои допустимые пределы. Здесь им делать нечего: раз никого вокруг нет, а вид станции такой, словно тут была бойня, то в обязательном порядке надо уходить и дать весточку, чтобы с этим разбирались другие, куда более «высокие» люди. Отойдя уже прилично от их корабля, следуя любопытству глянуть за каждый следующий угол, они загнали себя в эпицентр чужой среды, совершенно забыв, что находятся в гостях, где действуют иные правила приличия и сосуществования, нежели известные им. Хотя, поправляет он себя каждый раз, это не они оказались там – это он завел их туда. Эти события неизменны, каждый раз он переживает их с такой точностью, словно кто-то или что-то вынуждает его помнить все детали и не иметь возможности изменить их.