Вела Сезон 1

Асала давно уже не оказывалась так близка к смерти и вовсе не скучала по этому ощущению. В свое время она была не против всплеска адреналина в своей экстремальной жизни, но последние несколько недель — уже слишком. Ее тяготили вопросы, сложные и неподъемные. Ее существование никогда не было простым, но теперь она по нему затосковала. Затосковала по временам, когда еще не знала о существовании гребаного прототипа звездного двигателя, куба кротовых нор или что это там за хренотень. Она пощупала устройство в сумке на поясе. Все еще целое.

Нужно было добраться до Узочи. Во-первых, подтвердить, что кубы — действительно то, чем их выставляет Хафиз: новые межзвездные двигатели, способные открывать кротовые норы. Во-вторых, узнать, сколько их еще и какие у Узочи на них планы. Асалу напрягала перспектива, что судьбу внутренней системы станут решать такие люди, как Хафиз. Но перед тем как действовать — если она будет действовать, — нужно больше информации. Даже если Хафиз говорит о кубе правду, то им не поможет тот, что остался у Асалы. Если люди Хафиза улетят из системы, у Асалы останется только прототип. Без чертежей потребуются по меньшей мере годы, чтобы ученые с внутренних планет воссоздали технологию.

Изможденная, она с трудом вылезла из железяки, которая когда-то была центром управления достаточно приличного корабля. Хотя бы приземлиться удалось рядом с задуманной точкой. Они были всего в миле-другой от населенного пункта, где надеялись собрать данные и определиться, как действовать дальше. Ши-Шэнь была деревушкой на окраине цивилизации Гань-Дэ, куда менее промышленной, чем большие городские центры, и славилась симпатиями к беженцам. Что важно, там говорили на атлане — языке большинства эратоссцев «Велы» с видеозаписей. Вполне логичный выбор для Узочи и ее последователей.

—‌ Стоять! — сказала Асала резким шепотом, пока Нико ковыляли и откашливались. Над головой — дроны. Снова гребаные дроны. Прямо какие-то бесконечные.

Асала насчитала восемь штук — высоко в небе, в виде насекомых. В справочных файлах, которые она смотрела, сведений о них было немного, но до нее доходили слухи, что в менее развитых регионах планеты дроны реагировали только на движение.

—‌ Черт, — сказали Нико, глядя в небо.

—‌ Похоже, улетают. — Асала выдохнула. — Хоть что-то хорошее.

—‌ Да, но сколько их еще будет? У меня нет компьютера. Техники. Ничего. Как нам их обезвреживать?

—‌ Сперва разберемся с твоей раной на лбу. Об остальном позаботимся потом, — сказала Асала, когда Нико снова запнулись. — Пошли. Лучше пошевеливаться.

Оба двигались медленно. Асала не торопила. Есть время для броска, а есть — для расслабления.

И все же наступала ночь, а с ней и свирепый холод. Конечно, совсем — совсем — не такой, как на Гипатии, даже не того же порядка, но все равно пробирающий.

Ши-Шэнь светилась вдали, как яркая луна: все местные запалили костры, сияли уличные фонари. Вскоре до них уже доносились обрывки разговоров. Кто-то пел. В воздухе разлился аромат уличной еды. Жареные сладости, на кострах коптилось мясо. Совсем не похоже на Гань-Дэ, знакомый Асале, но много лет назад она высаживалась в тысяче миль отсюда.

Они вошли в поселение, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, но даже в угасающем свете дня было очевидно, что они не местные. Не помогало и заметное ранение Нико.

Здесь тоже были дроны — слышалось далекое жужжание. Оно начинало действовать на нервы. Что бы ни искали дроны, Асале и Нико не хотелось привлекать их внимание.

Нико поманила к себе пожилая женщина, закутанная с головы до ног в шали и шарфы.

—‌ Вам стоит зайти к Дивед, — сказала она с сильным акцентом на гипатском Верхнем Полумесяце.

Это был знак доверия — обратиться к Асале на родном языке. Почему больше всего гипаткой Асала себя чувствовала вдали от Гипатии?

—‌ Где найти Дивед? — спросила Асала на кирильском — местном языке Гань-Дэ. Без практики он подзабылся, но со временем вернется.

Нико навалились всем весом на Асалу. Их шаги стали вялыми и заплетающимися.

—‌ Я могу показать, — сказала незнакомка, — но сперва мне нужно знать ваши имена. Чтобы договориться о приеме. Сами понимаете.

Асала уже собиралась ответить, но Нико с силой сжали ее плечо и перебили.

—‌ Сулиза и Шулем, — сказали они. Асала узнала имена брата и сестры из довольно известного ганьдэского стиха.

—‌ Ну конечно, — ответила незнакомка. — Значит, мы ожидали вас, — настороженность из голоса ушла, и она повела их, судя по всему, по единственной главной улице поселения.

Очевидно, имена были паролем, и не впервые Асала гадала, откуда, черт возьми, Нико все это знает.

Асала оглядывалась, составляя впечатление об этом месте. Самое большее — четыреста человек, предположила она: рыбаки, бедные фермеры и ремесленники. Этот регион Гань-Дэ славился текстилем. Через аромат уличной еды пробивался запах мочи, необходимой для обработки хаксена — коричневатой водоросли, из которой делали ткань для одежды на экспорт в большую часть солнечной системы.