Веледар

Я вжала голову в плечи, ожидая нападения, но его не было. Свистнул металл, зверь рыкнул где-то совсем рядом, так, что спину обдало теплым, зловонным дыханием.

Кое-как, постоянно оскальзываясь, я поднялась на ноги, обернулась… Молния сверкнула, выхватывая из тьмы Веля, который стоял, сжимая перед собой меч, не сводя глаз с медведя. А тот поднялся на дыбы, разинув огромную пасть, и ревел страшно, брызжа слюной, прижав к башке куцые уши.

Сглазы, сглазы, сглазы… Мысли судорожно метались в моей голове, как на зло на ум всякая дрянь ненужная лезла. Решив начать с малого, я взмахнула рукой, насылая на Всеволода зубную боль.

Он рыкнул и бухнулся обратно на все четыре лапы, замотал башкой… Очухался быстро слишком, рванул на наемника.

Я взвизгнула, но Вель ловко ушел в сторону, полоснув мечом толстую шкуру, побежал, на ходу ухватив меня за руку, таща за собой.

Не разбирая дороги, я неслась изо всех сил, сжимая ладонь Веля и слыша за спиной мощную поступь огромных лап. Вспышка высветила перед нами кузню, а рядом коновязь и перепуганных лошадей. Только двух. Неужели бугровщик удрал? Впрочем, трудно его судить за это: стоят ли сокровища Веледара того, чтобы голову сложить за них?

О том, чтобы в седло вскочить и дать деру, не могло быть и речи: не успеть, зверь нагонит. Вель, видимо, решил также, а потому потянул меня в кузню, захлопнул дверь.

— Так что на счет заговора?! — он старался перекричать очередной раскат грома, упираясь в створку плечом.

Удар был такой мощи, что наемника отшвырнуло в сторону, но он устоял и снова на дверь навалился, изо всех сил не давая медведю просунуть свою морду.

— Не берет его! Силен слишком! Сам Велес благоволит за щедрые жертвы…

Снова удар, и толстая дверь сухо кракнула, ломаясь по середине, крошась на щепки. Медведь сунул внутрь кузни морду, взревел, упираясь плечами в проем, заскреб земляной пол длинными когтями, и Вель еле успел отшатнуться в сторону, роняя меч.

Мой взгляд упал на печь, где еще торчал давешний раскаленный прут. Я ухватила его голой рукой и, зажмурившись, ткнула куда-то в сторону зверя.

Рев перешел в болезненный вой, башка из дверного проема пропала… А потом сверху обрушились стропила, чудом не погребая нас под собой.

— На крышу полез? — удивился наемник.

— Ага, как в сказке. Наружу, быстро! — рявкнула я, засовывая руки по локоть в печь, зачерпывая ладонями тлеющие уголья.

Велемир, спотыкаясь, полез через раздробленные доски, умудряясь тащить при этом меч, а я призвала огонь, на этот раз легко, будто Перун, наконец, мои мольбы услышал.

Несмотря на дождь, кузница вспыхнула легко, как солома на ветру, и медведь, проваливший огромной тушей крышу, злобно взвыл, когда огонь схватил его за седую шкуру.

— В дом, быстро! — рявкнул наемник, уже привычно хватая меня и буквально волоча на себе.

А потом я ослепла и оглохла одновременно, не устояла, падая на землю, уже в который раз… Заморгала, но белый свет все еще заливал глаза, будто веки мне и вовсе выжгло. Я чувствовала только потоки воды и руки Веля, которые обхватывали меня поперек талии, пытаясь поднять.

А когда зрение частично вернулось, я поняла, что это молния угодила в дом кузнеца, и он пылает теперь, освещая вместе с горящей кузней половину улицы и застилая небо дымом, еще более черным, чем тучи.

Вель тащил меня, кричал что-то, но в ушах все еще звенело от сильнейшего разряда, и я только видела его шевелящиеся губы, которые заливал дождь. А впереди, на грани света от пламени проступали людские фигуры… Я только теперь вспомнила, что мы в селе сейчас, где люди живут. Только теперь, когда все они вышли сюда. Посмотреть?

— Что ж это за место такое! — взвыла я, едва себя слыша, как вдруг бок мой обожгло дыхание зверя, а в следующий миг мелькнула перед глазами когтистая лапа, откидывая наемника…

Он успел каким-то чудом отпустить меня и покатился по воде, окрашивая ее кровью из раны на ребрах, а зверь навалился на него сверху, разинул пасть… Белая шкура подпалена была в нескольких местах, обнажая какое-то серое мясо. На морде в пару к старому шраму добавился ожог от раскаленного прута, которым я в эту самую морду засветила.

Зверь давил, погребая Велемира под собой, тянул зловонную пасть, а наемник руками вцеплялся в его челюсти, удерживая, раня ладони об острые клыки. Мышцы у него на руках взбугрились, грозясь разорвать рубаху, а лицо заливало собственной кровью…

Я кинулась на Всеволода в последнем отчаянии, вцепляясь в медвежье ухо до ломоты в пальцах, надеясь отвлечь… Ухо это, вдруг, уменьшилось в моих пальцах, жесткая шерсть осыпалась, неприятно прилипая к мокрым рукам, вызывая омерзение… И вот передо мной снова колдун в собственном обличье, голый, мокрый, израненный…

Я отшатнулась от него, удивленная… А Вель удивляться не стал, мощным ударом ноги проламывая ему ребра и отшвыривая от себя.

Всеволод упал навзничь, разбрызгивая грязь, грязно ругаясь. Выглядел он не менее пораженным, чем я, из чего можно было заключить, что колдун вовсе не чаял терять свой звериный облик. О том, что послужило тому причиной, только гадать остается…