Велесовы сыны

- Это воины, казаки, защитники земли русской. Спят они вечным сном на этом погосте. Вот потому-то мы за этим местечком и присматриваем. Могилки здешние обихаживаем, за растительностью следим, кустарники вырубаем. Меня, между прочим, Николаем Петровичем зовут! Прошу любить и жаловать!

- Ну, насчёт «жаловать» это ещё куда ни шло! А вот насчёт «любить»! Глафира шутку не поддержала. Признаться, довольно смелое предложение! Особенно после недавних баталий в той самой каморке с гробами! Меня, между прочим, до сих пор озноб бьет после нападения того вонючего бледняка. — Ее снова передернуло от отвращения. — Ну, тот, у которого башка вместе с мозгами на куски разлетелась.

Её чуть было не стошнило при воспоминании об ужасной вони, которая сопровождала этот процесс.

- Бывает и не такое, куда же без этого. Благодушное настроение, видимо, снова вернулось к серомордому монстру.

Ему бы на сцене Большого театра играть. Молниеносная смена настроения, а вместе с ним и актерского амплуа происходила прямо у неё на глазах. И надо было таки отдать ему должное, как говорили тогда в Одессе. За мастерство и чистоту исполнения. Играл он почти что по Станиславскому. Классическая театральная школа в её наилучших традициях. А он, получается, гуру и корифей перевоплощения. Самородок. Потому как было совершенно неясно, когда он является самим собою, а когда находится в образе.

Клыков у него, видно, не было, а по своим физическим данным этот субъект вызывал скорее восхищение, нежели опасение. С такой статью ему бы кавалергардом родиться, а не вампиром. Ежели такого гиганта соответственно приодеть да серую морду тональным кремом замазать, то с ним хоть сейчас можно по театрам оперы и балета разгуливать. Женщине всегда приятно, когда рядом подобные гренадеры вышагивают.

А серомордый, не зная, о чем она размышляет, продолжал рассказывать про ту лопнувшую вонючку. Из-за невероятного амбре, которое исходило от издохшего скунса, у Глафиры вполне мог случиться анафилактический шок с летальным исходом.

— У того, кто на тебя в конторе накинулся, была одна сильная сторона, — не замечая её реакции на неприятные воспоминания, продолжал рассказывать здоровяк. — Он всегда очень сильно вонял. Почему так происходило, не знаю. У него и прозвище у него было соответствующее — Хорёк! От одного только запаха некоторые людишки сознание на несколько суток теряли. Кого-то откачивать приходилось, а кому-то это уже было без надобности. Запах тоже может служить оружием. Обстоятельства разные бывают, сама понимаешь.

До появления этой девчонки упырь преспокойно дремал, сидя на табуретке перед входом в свою контору. Судя по его первой реакции, воевать он ни с кем и не планировал. По ходу, такая спокойная и размеренная работа и была его главным занятием. В этом очаровательно тихом местечке как-то не хочется неприятностей. На местах погребения умерших зачастую атмосфера особая.

Удивительно, но кровососы сплоченно и обстоятельно заботились и обо всех почивших, и погребённых на этом старинном кладбище. Гнездо поддерживало склепы, памятники, могилки. Всё содержалось в образцовом порядке и чистоте. Такая серьёзная и ответственная работа велась ими на протяжении целых десятилетий, сразу после развала двух великих империй. Сначала Российская империя приказала жить долго и счастливо! За ней и Советская прибралась, как это ни прискорбно.

Однако здесь всё оставалось по-прежнему, как и в те благословенные времена. Эта незыблемость настораживала, удивляла и вызывала неподдельное умиление. Время как будто бы обходило стороной это место последнего успокоения граждан. Никаких изменений не происходило, да и произойти не могло, пока тут трудились такие ответственные работники, как упомянутый Николай Петрович.