Велесовы сыны

— Идите и отоспитесь. Но перед сном помойтесь и приведите себя в порядок. Вид у вас отвратительный! — Гримаса на лице командора говорила сама за себя. — Что же до этого хитреца, то выходит он сам и запер себя в ловушку. Пройдоха закрылся в погребе, а второго выхода оттуда нет. Агата защелкнула его снаружи и мышеловка захлопнулась.

— Ничего себе мышеловка, сколько там вина и еды? Лет на двадцать или даже поболее? Ждать столько лет мы не можем. Хотелось бы выкурить его оттуда немного пораньше. — Эмиль и второй охранник были полны решимости наказать виновника их позора. Они так жидко обделались перед всеми, что теперь желали лишь одного — как можно быстрее добраться до того, кто стал причиною всех несчастий.

Такое бесстрашие и безразличие к опасности, не могло не радовать настоятеля. Значит, все же, не зря он тратил силы и время на их спасение и воспитание. Всё возвращается сторицей за те благие дела, которые когда-то мы совершаем. Когда-то он помог им, а теперь они могут спасти его.

Каждый такой мальчишка был на вес золота, когда кругом одни предатели и изменники. Даже Агате он больше не доверял, хотя наверное она смогла бы устранить все возникшие между ними шероховатости и неровности. Успокоить его душу и тело так, как могла и умела она одна.

Но сердце говорило ему обратное, а он привык доверять своему подсознанию. Интуиция его ещё ни разу не подводила. Однако пора было лечь и серьезно выспаться. Всё происшедшее вымотало его и держался он из последних сил, только на ненависти и желании победить. Надо было заканчивать разговоры, но парней хорошо было бы приободрить напоследок.

— Всё! На сегодня любые разговоры окончены! Я скажу всем, чтобы на вас не рассчитывали, отдыхайте! Когда мне будет нужно, я лично вас призову, а пока неделя на лечение и восстановление здоровья! Вино, возьмёте сами на кухне, я недавно распорядился! Проваливайте дармоеды, чтобы я вас больше не видел, пока не понадобитесь.

Когда парни покинули кабинет, настоятель закрылся на все засовы и запоры имеющиеся на двери. После этого он скинул мягкие чуни, из сыромятной кожи и рухнул на ложе не раздеваясь. Всё же ему было не двадцать пять и он смертельно устал.

Мысли струились в голове и аббат как будто видел себя самого со стороны. Оценивал, анализировал, но не вмешивался в происходящее. Пусть всё идёт, как идёт, а когда нужная мысль посетит его черепную коробку он обязательно ею воспользуется.

Так лёжа с закрытыми глазами Франсуа де Готье прокручивал в голове все имеющиеся у него варианты и готовился принимать непростые решения:

«Пора начинать свою собственную игру и делать самые первые, самые необходимые шаги и поступки. Сейчас надо было срочно брать всё управление монастырем на себя. Этого от него никто не ждал и на такие ходы никто не рассчитывал.

Ему надоело быть у Агаты кем-то вроде подручного. Выполнять то, что она задумывала и следовать её указаниям. И к тому же, Агата видимо твёрдо решила избавиться от него.

Наверное, ей захотелось мальчика помоложе. Но вот незадача, основного претендента на его место убили!

По ходу, из-за этого и разразилась такая истерика, и была такая дикая ярость. Давно он не видел её столь разгневанной и не контролирующей свои эмоции, очень давно.

Интересно, а они с Хуго уже переспали ?

Если да, то где это всё произошло?!

Глупый вопрос! В ее спальне, где же ещё?

Более защищённого места не найдёшь и в целом городе!

А кто такой этот загадочный Мигуэль, о котором рассказывал жирный монастырский аптекарь?

Этот составитель порошков и снадобий, местный эскулап, сильно оборзел в последнее время. Видимо придётся вразумить лекаришку, заставив копать огород и выращивать лечебные травки самому. Заодно неплохо бы наложить на ублюдка суровую епитимью! Пусть этот редкостный обжора посидит месяца полтора - два на хлебе и воде.

Лекарь-монах должен служить примером воздержания и смирения, для всех тех кого лечит. А этот отожрался, словно боров, откармливаемый желудями ко дню Всех Святых.»

Аббат вообще склонялся к тому, чтобы лучше было бы совсем убрать такого аптекаря, от греха подальше. Мерзкий доносчик и интриган! Но кто тогда будет делать кровопускания и лечить цингу среди местной паствы и прихожан из дальних селений?

Незаметно, за думами и размышлениями о хлебе насущном, и происках его недругов пролетело ещё какое-то время. Тревога и напряжение ушли, оставив его лежать измотанным и усталым.

Спустя полчаса к нему постучалась леди Агата, но он её уже не услышал. Франсуа де Готье крепко спал погрузившись в здоровый и крепкий, глубокий сон. Сон без всяких сновидений и треволнений, освежающий тело и душу. А монастырь жил своей каждодневной жизнью, словно ничего и не произошло.

Куда ушла и чем занималась, в это время, леди Агата, тоже никто не знал. Впрочем, это было её обычное поведение, которого она придерживалась все эти годы. Не изменила она себе и теперь, зная, что побеспокоить её никто не решиться.