Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

Яблочко смерти, — усмехнулся Питер. Полли потянулась за глиняной склянкой и вылила на растолченную пестиком кашицу беловатую, резко пахнущую жидкость.

— А это сок того дерева, с которого яблоки, — она стала размешивать пасту, — так умер один кардинал, дорогой брат. Помылся в ванной, — Полли вскинула черные глаза. «У него кожа пошла волдырями и стала отслаиваться. А всего-то — добавили немного этого сока во флакон с лавандовой эссенцией».

Она потянулась за тростником, и, вскрыв ножом смоляную пробку, вытряхнула в ступку небольшую, покрытую длинными, белыми волосами, гусеницу. Она, было, попыталась уползти, но Полли опустила на нее пестик и растерла в кашицу.

— Вот и все, — сказала женщина, прибираясь. «Ты уверен?».

— Как ты понимаешь, — Питер присел рядом с ней, и потрогал кожаный мешочек у себя на шее, — я сюда не с одним пистолетом приехал. У меня есть письмо от Его Величества, дающее мне неограниченные полномочия по проверке деятельности Виргинской Компании здесь, в Джеймстауне. Счета, запасы, переписка — все. Я сначала хотел, чтобы его преподобие застрелился, но это как-то…, - мужчина поморщился.

— Быстро, да, — согласилась сестра. «А тут, — она нежно погладила мешочек со снадобьем, — его ждут мучительные два-три дня. И он будет в сознании, разумеется».

— Сможет признать свои ошибки, подписать завещание, — хмыкнул Питер. «Да, так будет хорошо. Сама знаешь, мгновенная смерть не всегда удобна».

Полли кивнула и вдруг улыбнулась: «Ты оленя-то принес?»

— Двух, — ответил ей брат. «И когда уже эта свадьба, я есть хочу, набродился по лесу".

Полли прислушалась и поднялась: «Да вот сейчас, уже запели на площади. И флейты принесли, — она наклонила голову.

— Иди, — она улыбнулась, посмотрев на потрепанный камзол брата, — переоденься, Александр тебе поможет. И украшение надень, на голову, тут так принято. Когда мужской и женский танец закончатся, вам надо будет выходить. Ну да Александр тебе знак подаст. А куда ты потом донью Ракель отвезешь? — вдруг спросила Полли, глядя в лазоревые глаза брата.

— В Амстердам, как и положено, — сердито ответил он, и быстро пошел к мужскому дому.

— В Амстердам, — задумчиво повторила Полли, глядя ему вслед.

Ракель стояла, не поднимая глаз, прижав к вышитой, светлой кожи, безрукавке, плетеную корзину с овощами. Индейцы сгрудились вокруг, и она, едва дыша, не смотря в его сторону, поклонившись ему — протянула корзину. «Спасибо, — едва слышно, чуть улыбаясь, ответил ей мужчина. «А вы держите вашего оленя, милая донья Ракель».

Она посмотрела на куски мяса, что были уложены в глиняной тарелке, и испуганно подумала: «А если надо будет целоваться? После церкви целуются, я видела в Мехико. А здесь? Я же не умею!»

Вождь, в большом, красивом головном уборе из перьев, вскинул руки к небу и что-то сказал.

Толпа одобрительно зашумела, и капитан Смит, наклонившись к Питеру, усмехнулся: «Он просил для нас здорового и крепкого потомства. Я уж не знаю насчет вас, мистер Кроу, — капитан взглянул на смуглые, румяные щеки Покахонтас, — но я уверен — так и будет».

Питер промолчал, отведя глаза, увидев, как Ракель, среди других женщин, идет к большой палатке из шкур, что была поставлена на краю поселения, у ограды.

— Сейчас женам нашим там последние наставления дают, — Смит потянулся, — а потом — за стол. Вы не волнуйтесь, мистер Кроу, как мы с вашим племянником дом для вождя закончим, я возьму жену свою, и донью Ракель, и привезу в Джеймстаун. Сами знаете, мой корабль неподалеку.

— Нет, — вдруг сказал Питер, следя за рыжей головой, спасибо, капитан — донья Ракель отправится в Джеймстаун со мной, завтра. Я сам за ней присмотрю, все будет в порядке.

Александр высунулся из дверей мужского дома и позвал их: «Идите, все накрыто, вы рядом с вождем сидите, как и положено».

Ракель остановилась на пороге палатки, рассматривая мягкие меха, оленьи шкуры, которыми был устлан пол, свежую, ключевую воду в глиняном горшке.

Маленькая, сморщенная старушонка подергала ее за руку и что-то сказала.

Девушка непонимающе повернулась к Полли и увидела улыбку в черных глазах. «Она говорит, что у тебя будет много детей, — перевела старшая женщина. «Это повивальная бабка, она принимала Покахонтас. Говорит, что у тебя будет много мальчиков, это хорошо».

Старуха что-то проворчала, и Полли добавила: «Еще говорит, — тебе повезло с мужем».

Ракель покраснела и Полли усмехнулась про себя: «Не надо девочке знать, что она сказала на самом деле, ни к чему это ей пока. Повенчается с Питером — сама поймет».

— Пошли, — подогнала ее Полли, — нас уже ждут. Сейчас женщины будут петь, очень красиво.

Будут желать тебе счастья, и чтобы у вас в доме всегда была еда».

В палатке было темно, и Питер вежливо сказал: «Вы, донья Ракель, устраивайтесь удобнее, я пока у входа посижу".

Она чем-то шуршала, ворочалась, и, наконец, затихла. Он услышал легкое дыхание и заметил, не поворачиваясь: «Вы поспите, нам завтра рано утром в Джеймстаун плыть, на пироге, это на целый день. Поспите».