Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

— Что-то их долго нет, — озабоченно сказал Джон, глядя на золотой закат над дальними вершинами гор. «Папа же хотел с якоря до темноты сняться».

Энни прищурилась и толкнула его в бок: «Нет, вон, в лодку садятся».

Она пристально осмотрела мать, что вскарабкалась на палубу и хмыкнула: «Вы полдня охотились и только одну индейку принесли? Лучше бы мы с Джоном пошли».

Мэри покраснела и оглянулась на капитана Гудзона. Тот рассмеялся и, снимая с плеча птицу, сказал: «Дорогие дети, мы тут решили с миссис Мэри пожениться, и, надеемся, вы будете согласны».

Энни ахнула и бросилась матери на шею: «Я так рада, так рада, мамочка».

Джон улыбнулся и, поцеловав Мэри руку, сказал: «Очень, очень хорошо. Теперь у нас всегда будет свой врач, папа».

— А как же, — Гудзон наклонился и, ласково поцеловав девочку в лоб, заметил: «Ну, эту индейку можно прямо сейчас и зажарить, а ты, Джон, давай, распорядись, чтобы поднимали якорь. Мы идем дальше».

— Насколько дальше? — Энни вскинула блестящие, серые глаза.

— Настолько, — ответил Гудзон, — насколько хватит нашей жизни, дорогой мой второй юнга.

— Есть, капитан! — радостно ответила девочка и скатилась вниз по трапу.

«Полумесяц» чуть покачивался под легким ветром с запада. В ставни был слышен плеск рыбы в реке, меховое одеяло серебрилось под лунным светом. Она спала, устроившись у него под боком, и тихо, почти неслышно дышала. Генри поцеловал нежный висок и, закрыв глаза, подумал: «Вот и хорошо. Джон с первым помощником устроился, Энни в их каюте, а Мэри — со мной. И так будет всегда».

Мэри пошевелилась и сонным голосом спросила: «Ты тут?».

— Я всегда буду тут, — улыбнулся Генри, — ну, кроме вахт, конечно. Спи, любовь моя, спи спокойно.

Мэри поерзала, и, пробормотав что-то нежное, неразборчивое, прижавшись щекой к его руке — заснула, а он все лежал, держа ее в объятьях, не умея расстаться с ней даже на единое мгновение.

Часть девятая Англия, осень 1609 года

Энни влетела в капитанскую каюту, и, тяжело дыша, крикнула: «Мамочка, Плимут на горизонте!».

Мэри захлопнула тетрадь, и, поднявшись, улыбаясь, поцеловала дочь: «Довольна?».

— А когда мы опять в море? — спросила Энни, рассматривая чисто прибранную каюту. Пахло — легко, но приятно, — сухими травами и немного — солью.

Мэри потерла нос: «Скорее всего, в феврале. «Открытие» должно к Рождеству вернуться из Нового Света, Генри хочет сам проследить за тем, как его укрепляют, ну а потом, — женщина раскинула руки, — на северо-запад, дорогая моя. А ты точно не хочешь остаться в Лондоне? — Мэри взглянула на дочь.

Энни вдруг обняла ее, и, прижавшись стриженой головой к груди матери, серьезно взглянула на нее:

— Мамочка, ну я же тебе говорила — я тебя никогда не брошу. И потом, — девочка улыбнулась, — ну что я буду делать в Лондоне? Носить вышивание за этой принцессой Элизабет? А тут ты, и Джон, и Генри, и море, — даже сравнивать нельзя!

Мэри вздохнула и потрепала дочь по голове: «Ну ладно, пару лет еще поплаваем, а потом поедем с Генри на север, он хочет дом в Бервике купить, рядом с усадьбой нашей, будет в Норвегию ходить, на торговых судах. А пока мы в Англии — отправимся в усадьбу, приведем там все в порядок».

За переборкой раздался голос Джона: «Энни, иди сюда, мне папа разрешил самому к румпелю встать, посмотришь!»

Девочка быстро поцеловала мать в щеку и выбежала наружу. Мэри улыбнулась и, повернувшись к столу, только, было, потянулась за тетрадью, как почувствовала на талии большие, теплые руки.

— Все, — сказал Генри, целуя ее за ухо, — сейчас швартуемся, я иду к священнику, а потом — к ювелиру.

— Придется платье сшить, — грустно заметила Мэри, поворачиваясь к нему, оглядывая свои бриджи и камзол. «И чепец надеть».

Генри провел рукой по стриженым волосам и шепнул: «Все равно — красивей тебя никого нет, любовь моя. Тогда возьмем в этой таверне, у мистера Берри, три комнаты, поживем тут, а потом поедем в Лондон».

— Я уже и сложила все, — Мэри кивнула на багаж, что стоял в углу каюты. «Немного получилось, — она вдруг подняла глаза на Генри и сказала: «Ты не волнуйся, все будет хорошо».

— Все равно, — сказал хмуро Гудзон, — я, может, еще не понравлюсь твоей семье.

Женщина потянулась, и, поцеловав его, ответила:

— Они очень, очень хорошие. И мой брат, когда я отплывала из Джеймстауна, говорил, что хочет затеять какое-то совместное предприятие с Виргинской компанией, так что тебе как раз надо будет с ним встретиться.

Генри сел на койку, и, устроив ее у себя на коленях, вздохнул:

— Девочка моя любимая, обещаю — последнее дальнее плавание. Потом вернемся, будем жить в Бервике, и я стану ходить в Северном море. Просто, — он потерся щекой об ее плечо, — я себе не прощу, если не узнаю, что там. Если снимемся с якоря в феврале, то к маю уже обогнем Гренландию, и до осени постараемся пробраться как можно дальше на запад. А там посмотрим, — он поцеловал ее, — глубоко, — и добавил, уткнувшись носом в ее шею: «Я тебя люблю».