Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

Она взглянула на Николаса и рассмеялась: «Хотите нам помочь, капитан?»

— Ну конечно, — он протянул руку и девочка взяла его за ладонь. «Мне ваша мама велела больше ходить, чтобы разрабатывать ногу, — добавил Ник.

Джон Гудзон почесал русые, густые волосы и сказал, глядя куда-то вдаль, на бесконечное, сверкающее под летним солнцем пространство воды: «Папа тоже будет ходить, обязательно. Всего ведь месяц, как…, - подросток вздохнул и не закончил.

— Будет, конечно, — ответил Ник. «А я вернусь из Лондона с двумя кораблями, и мы пойдем дальше на запад, обещаю. И твой отец тоже».

— Если вернусь, — добавил про себя капитан Кроу.

В палатке вкусно пахло жареным мясом. Гудзон потянулся, и, сняв с костра оленину, разложив ее по тарелкам, рассмеялся: «Я тут на досуге и коком стал, и швеей. Как твоя нога? — он покосился на Ника.

— Двух пальцев больше нет, — вздохнул капитан. «Впрочем, по сравнению с тобой, — это мелочи, — он посмотрел на обмотанную холщовыми тряпками культю.

Генри откусил хороший кусок: «Удалось сохранить колено, Мэри достала пулю, когда мы были еще в лодке. А вот остальное, — он пожал плечами, — мне разрубили ногу топором, оставалось только одно — ампутация».

— Очень жаль, — Ник взглянул на аккуратно подстриженную, темно-рыжую бороду Гудзона.

Каре-зеленые глаза улыбнулись и Генри сказал: «Ничего, по прошлой зимовке я знаю, что лед тут встает только в октябре, так, что я еще успею порыбачить, маленький Ник. Точно не хочешь с нами остаться?»

Ник помолчал, и, прожевав, облизывая пальцы, ответил: «Незачем оттягивать, Генри. Если уж мне придется пройти через трибунал — то надо это сделать. Я ведь так и не выкупил у Адмиралтейства «Независимость», а теперь она погибла, и экипаж — тоже. Так что…, - он не закончил и вдруг добавил: «Ну, этих мерзавцев, которые подняли бунт на «Открытии» — их совершенно точно повесят».

— Нет, — Генри потянулся и закинул руки за голову. «Они нас высадили в виду берегов, летом — это не бунт, дорогой Ник, суд будет это рассматривать, как покушение на убийство».

— Все равно, — упрямо сказал капитан Кроу.

Генри хмыкнул. «Не так уж много в Англии моряков, которые знают эти воды. А они — знают.

Любой суд решит, что неразумно разбрасываться такими людьми».

Николас тихо выругался, и, вытерев пальцы, развернув судовой журнал, сказал: «Сейчас я нарисую карту, ты смотри, — если я вернусь, мы с тобой пойдем дальше на запад, а если нет…»

— Никаких — нет, — спокойно ответил Генри. «У Мэри есть одно письмо, она его тебе прочтет.

Вот и действуй так, как там приказано, капитан Кроу. Мы — действовали, и видишь, — он обвел рукой чистую, подметенную палатку, — все хорошо. Ты, кстати, видел там, на севере местных? — поинтересовался Генри.

— Я с ними четыре зимы провел, — хохотнул Ник. «Так что давай, пока я здесь — научу вас немного языку, все легче будет».

— Далеко же ты продвинулся, — заметил Гудзон, разглядывая карту. «Все-таки я прав — большие корабли тут ни к чему, надо идти вдоль берега, в мелкой воде, там лед вскрывается раньше, а замерзает — позже».

— Ну, вот и пойдем, — Ник похлопал себя по карману куртки. «Я покажу в Адмиралтействе свои записи — даже если меня повесят, — он горько, мгновенно улыбнулся, — сюда обязательно кого-то пришлют».

Мэри просунула голову в палатку и сказала: «Пойдемте, кузен Ник, Джон закончил вашу лодку, сейчас покажет вам — как ее собирать».

Капитан Кроу вышел, а женщина, встав на колени рядом с мужем, поцеловав его, сказала:

«Он все-таки отправляется в Англию?».

— Он должен, — вздохнул Гудзон, и, найдя руку жены, крепко ее пожал.

Тихие, медленные волны с шуршанием накатывались на берег. «Вот так же мы с Полли сидели, — горько подумал Ник, — там, в Акадии. Господи, да простит ли она меня, когда-нибудь?»

Мэри молчала, а потом, искоса взглянув на его лицо, сказала: «Не надо, кузен Ник. Тогда, — она глубоко вздохнула, — в Джеймстауне, мы думали, что вы утонули. А Майкл выжил, его на берег выбросило. Ну да что с ним случилось потом — я вам говорила».

Ник вспомнил холодную воду реки и боль — обжигающую, раздирающую боль в лице. «Я доплыл до «Независимости», — тихо проговорил он. «Я не знал, как дальше жить, после того, что я услышал о Полли. Вы ведь знаете, что..».

— Знаю, — тихо ответила женщина. «И матушка наша знает, а более — никто, кузен Ник. И никогда не узнают».

— Полли была… — он все еще смотрел на горизонт, туда, где на темно-синем небе были видны силуэты птиц.

— Дитя не жило, — коротко ответила женщина. «Не мучьте себя, кузен Ник, пожалуйста».

Он глубоко вздохнул. «Я был трусом, кузина Мэри. Был бы жив мой отец — он бы меня пристрелил, и был бы прав. Еще давно…, - он дернул изуродованной щекой и не закончил.

«Я не жду, что вы меня простите».