Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

— Мистрис Мак-Дугал спит еще, — Белла, тоже в бриджах и камзоле, стояла, облокотившись на голову бога Ганеши.

— Да все спят, — отозвалась Марфа и передала внучке шпагу. «Не тяжелая она тебе будет?»

Белла взвесила клинок на руке и помотала головой: «В самый раз, я же высокая. Бабушка, а почему все спят?»

— Потому, что рано, — недоуменно пожала плечами Марфа, открывая парадные двери. На дворе было зябко, и она, закутавшись в короткий плащ, вывела лошадей из конюшни.

Белла вскочила в седло и два всадника, выехав из ворот усадьбы Кроу, погнали быстрой рысью на запад. Солнце еще не вставало, и Белла вдруг подумала: «Правильно. Нельзя, чтобы Николас дрался. И вообще, они с Констанцей любят друг друга, разве Джон этого не понимает? Николас мой брат, если бы я была мужчиной, никто бы и слова не сказал, если бы я захотела драться на дуэли вместо него».

— Я тебя тут, на холме подожду, — сказала Марфа, когда они уже подъезжали к входу в Ричмонд-парк. «Если что, ты не волнуйся, я обратно сама доберусь».

— Джон меня не убьет, — девушка спешилась и твердо сжала губы.

— Не убьет, — согласилась Марфа, привязывая лошадей к дереву. Белла подозрительно посмотрела на легкую улыбку женщины. Изумрудные, прозрачные глаза взглянули на нее, и Марфа подтолкнула внучку: «Иди, иди, слышишь — копыта стучат. Это твой муж уже приехал, с той стороны.

Джон потрепал по холке своего жеребца и велел: «Жди!». «Такой туман, не зги не видно, — пробормотал мужчина, идя к сторожке. Вокруг было пустынно, мокрая, в росе, зеленая трава, шуршала под ногами. «Даже птицы еще не начали петь, — подумал он, сбрасывая плащ.

«Зябко как, — он подышал на руки и остановился — высокий человек, в темном камзоле и белой рубашке, едва виднеясь в серой дымке, быстро спускался к ручью.

— Это не капитан Кроу, — подумал Джон. «Тот выше и плечи у него гораздо шире. Это…»

Человек остановился поодаль и, встряхнув головой, скинул большой, берет. Темные косы упали на спину и Джон, стиснув зубы, сказал: «Ты что тут делаешь?»

— Я пришла с тобой драться, — сказала жена, поднимая шпагу. «Я сестра Николаса, я имею полное право его заменить, как это принято».

— Я не буду с тобой драться, — он посмотрел в зеленые, разъяренные глаза. На белых щеках девушки играл легкий румянец. «Езжай домой, — он отвернулся, и услышал холодный голос:

«Трус! Ты сам боишься, любви и другим не позволяешь любить! Дважды трус!»

— Ах, ты! — он, сам не понимая, что делает, потянулся за своей шпагой. Клинки скрестились, и Белла высокомерно улыбнулась: «Тебе со мной не равняться, герцог Экзетер!»

Они закружились на поляне и Джон подумал: «Она и вправду — отлично фехтует. Смотри-ка, шпагу Ворона взяла. Какая она красавица все-таки. Она меня сейчас загоняет — она младше и выше. Ничего, — он сделал выпад и вдруг услышал что-то далекое, давнее, из детства.

Золотоволосый, изящный мужчина потрепал его по голове: «Отлично, Джованни. И помни — это хорошо, что ты маленького роста. Маленькие — они в бою быстрее и поворотливей, пока твой противник поймет, что намерен делать, ты уже раза три его проткнешь шпагой».

— Вы так искусно фехтуете, синьор Маттео, — восторженно сказал мальчик, умываясь.

Ореховые, красивые глаза телохранителя вдруг погрустнели: «Меня отец мой покойный учил, Джованни. А он — таким воином был, каких сейчас и не встретишь. Помнишь, мы с тобой о римлянах читали, когда они осадили крепость в Святой Земле, и ее защитники решили умереть, но не сдаться в рабство?

— Да, — сказал мальчик, подняв темноволосую голову, — они убили своих жен и детей, а потом — и самих себя, чтобы умереть свободными. Таким был ваш отец, синьор Маттео?

— Да, — тихо ответил мужчина. «Да, Джованни».

— Кто, — тяжело дыша, спросила Белла, — тебя учил этому выпаду?

Клинки зазвенели, и Джон ответил: «Твой дедушка Мэтью, он был моим телохранителем в детстве. А его учил отец».

— Меня тоже, — Белла стиснув зубы, парировала его удары, — учил дедушка Мэтью. Мы с тобой в этом похожи, Джон.

Она и не заметила, как шпага мужа, метнувшись вбок, чиркнула по ее руке. «Господи, — Джон опустил свое оружие, — я тебя ранил, Белла, господи, прости меня, пожалуйста».

— Это царапина, — отмахнулась она, и, велела: «Ну, что стоишь! Продолжай!».

— Упрямица, — пробормотал Джон, и, едва успев взять свой клинок, охнул — шпага Беллы вонзилась ему в плечо.

— Я не хотела, — растерянно пробормотала она. «Джон, я не хотела, я случайно….»

— Случайно, — он опустил шпагу, и, сделав шаг к жене, взял ее за руку, повторив: «Случайно».

— У тебя кровь, — она вся дрожала. «Надо перевязать, Джон».

— Царапина, — лениво сказал он, и, отбросил свою шпагу на траву. Он подтянул жену ближе, и поцеловал ее — долго, глубоко, так, что она едва успела простонать: «Господи, Джон, что….»