Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

— Дэниел ее найдет, он все-таки брат, — твердо сказал Питер. «Теперь — поскольку он умирает без завещания, и Николас тоже — без него умер, то, согласно воле сэра Стивена, их доли объединяются и делятся между девочками — в случае, если они выйдут замуж и у них будут дети. Или, хочешь, я заставлю его написать завещание? — брат обеспокоенно взглянул на Мэри. «Тогда тебе отойдет его доля».

Мэри махнула рукой. «Пусть девочкам останется. У Энни и титул есть, и земли, а мне по завещанию Роберта деньги перешли, так что я обеспечена».

— Dum vidua? — поинтересовался Питер, глядя на сестру.

— Ну что ты, — нежно улыбнулась Мэри. «Роберт мне всегда говорил — если с ним что-то случится, я должна выйти замуж и быть счастлива. Вот я и вышла, — горько добавила она, пригладив белокурые волосы.

— В следующий раз будет удачнее, — твердо сказал Питер и поднялся: «Ну, пошли, все спят уже».

— Следующего раза не будет, — так же твердо ответила Мэри, надевая длинный плащ с капюшоном. «Посижу немного в Нортумберленде, отправлю Энни ко двору, и вернусь на работу. В Германию поеду, ты же мне говорил — ходят слухи, что принцессу Элизабет хотят повенчать с кем-то из протестантских принцев, значит, Джону понадобятся сведения оттуда».

Питер только вздохнул, глядя на прямую спину сестры и ее стройные плечи. «Мэри, — тихо сказал он, уже на крыльце, — он, ну, не в самом хорошем виде».

— Очень на это надеюсь, — красивые губы презрительно искривились и она, не оборачиваясь, пошла к зданию совета.

Питер открыл грубую, деревянную дверь подвала, и поморщился, — зловоние, висящее в воздухе, было тяжелым, — Мэри даже отшатнулась.

Он посветил в маленькое, зарешеченное окошко и позвал: «Кузен Майкл!».

Мэри услышала в темноте чулана частое дыхание и вдруг вспомнила зимнюю охоту на волков в Швеции, куда они ездили с Робертом — загнанные, окруженные собаками звери дышали точно так же.

— А потом, — подумала она, — вожак оскалил окровавленные клыки и перервал горло самой ближней собаке. Остальные испугались, прижались к моей лошади, а я спрыгнула в снег, кинула уздцы Роберту и пошла к вожаку. У него еще мех был — серый, грубый, тоже испачканный кровью, и глаза — холодные, ненавидящие. Он кинулся на меня, а я вытащила пистолет и выстрелила — прямо в глаз ему. Кровь брызнула фонтаном, а я так и стояла — не отойдя ни на шаг.

— Открой дверь, — приказала она брату. «И дай мне свечу».

— Мэри, — предостерегающе сказал брат.

— Я хочу посмотреть в его глаза, — коротко сказала Мэри, сбрасывая плащ. «Он понимает еще что-нибудь?»

— Когда подписывал показания, понимал, — вздохнул Питер. «Это все было из-за денег, кстати — и то, что он сделал с Мирьям, и то, что он на тебе женился. Из-за денег, — презрительно повторил брат, передавая ей подсвечник, и отпирая дверь.

Он поднял тяжелую, гудящую голову из лужи рвоты и услышал: «Майкл!»

Невысокий, изящный, белокурый мужчина наклонился над ним. Он увидел, как блеснуло золото крестика на шее, повеяло чем-то свежим, и мужчина еще раз повторил: «Майкл!»

У него был знакомый голос — нежный, ласковый, и лазоревые, большие глаза. Мужчина подтянул к себе грубую, деревянную скамью, и сел, устроив ногу на ногу, поигрывая небольшим пистолетом.

— Кто вы? — успел сказать он, а потом его опять стошнило — чем-то коричневым, едко пахнущим. Живот раздирало острой, резкой болью, и он, катаясь по загаженному полу, провыл: «Он заставил меня выпить яд! Приставил мне пистолет к виску и сказал, что, если я подпишу показания, он принесет мне противоядие! Где оно, где! Я хочу жить!»

— Не сомневаюсь, — заметил мужчина. «Твой сын тоже хотел. И твой брат хотел. И та бедная женщина, которую ты обрек на смерть в Гоа — тоже хотела. Это, кстати, была твоя племянница, Майкл, ее мать была дочерью сэра Стивена».

— От очередной шлюхи! — выплюнул священник, тяжело дыша.

Мужчина встал, и, наклонившись над ним, разжал кулак. «Узнаешь?»

Майкл увидел простой, медный крестик и подумал: «Мамочка, ну приди, спаси меня от них!

Ты же святая, чистая женщина, ты можешь!»

— Твоя мать, — тихо сказал мужчина, — очень любила отца Полли, и, когда они расставались, отдала ему свой крестик. Он не снимал его почти три десятка лет, Майкл. Впрочем, тебе не понять, ты не знаешь, что такое любовь.

— Мирьям, — ты ведь ее изнасиловал, бедную девочку, — выходит замуж — за хорошего человека, и будет с ним счастлива. Так что все твои деньги, и клад твоего отца достанутся его дочерям — Мирьям и Белле.

Мужчина сел и опять вздохнул: «А ведь я тебя любила, Майкл. Там, в Новых Холмогорах.

Недолго, — розовые губы усмехнулись, — но любила.

— Мэри, — прохрипел он, хватаясь за живот, сгибаясь, чувствуя отвратительный запах рвоты, — зачем ты пришла с пистолетом? Не убивай меня, нет, нет! — он подполз к ее ногам и Мэри отпрянула.

— Я не стану убивать тебя, Майкл, — спокойно ответила она.