Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

— И все равно, — Матвей закинул руки за голову, — долго плыть сюда. Письма-то вон, после Рождества написали, а сейчас мы их получили только. И Николас нашелся, если б Степан жив был — порадовался бы. И тоже — с Констанцей уплыл, повезло ему, конечно, что тут говорить.

— Без жены-то тяжело, вон, я, сколько лет один жил, а сейчас, — он потянулся — на старости лет и жена, и ребенок, и дочка с зятем, и внуков двое. Да и у падчерицы тоже — родятся дети, тоже мне внуки будут. Не одной Марфе в большой семье жить.

Он погладил жену по мягкому плечу и смешливо подумал:

— Баба-то хорошая. Добрая, хозяйственная, тихая. Вовремя, я конечно, тогда с ней посидел, по душам поговорил — еще бы и правда, не приведи Господь, топиться вздумала. Конечно, эти как раз отправились стойбище Вахунсонакока разорять, куда ей было деваться, вдове, с его дитем в чреве? Наши-то тоже, — хоть со времен преподобного отца Майкла много воды утекло, а все равно — не пожалели бы ее. А так — ну дитя не через девять месяцев после венчания родилось, а через семь — так это бывает».

Услышав из колыбели хныканье, он поднялся, и, осторожно взяв сына, покачав его, сказал:

«И когда уже ты, Дэвид, научишься всю ночь спать, а?»

Мальчик сонно улыбнулся и Матвей, вернувшись в постель, пристроив его на плече, сказал жене: «Опять есть хочет».

Он смотрел на то, как ребенок, лежа у груди, вертит черноволосой головой, а потом, ласково шепнул: «Иди-ка сюда».

Жена покраснела, и Матвей ворчливо заметил: «Вот скажи мне, ты с первым мужем пятнадцать лет прожила, потом с индейцем своим — еще три, а все равно — стесняешься».

Джоан что-то пробормотала, и он, целуя ее, добавил: «И рубашку сними, я тебе сколько раз говорил — только мешает».

Потом она сразу заснула, прижавшись к нему, посапывая, а Матвей, задув свечу, слушая шум деревьев за окном, плеск реки — еще долго лежал, обнимая ее за плечи, любуясь призрачным, лунным светом, что лежал на деревянных половицах спальни.

Дептфорд

В большой мастерской вкусно пахло свежим, распиленным деревом. «Как у тебя ловко получается! — мальчик лет девяти наклонился над плечом приятеля. «Я, сколько не пробовал шлифовать, только стекло порчу».

— А это потому, Саймон, — наставительно ответил мальчишка, — что ты никогда по карманам не шарил. У меня-то руки быстрые.

Он отложил готовую линзу и улыбнулся: «Вырасту — поеду в Нижние Земли, дальше буду учиться. Я хочу настоящим мастером стать».

— А я моряком, как отец, — Саймон стал снимать холщовый передник и вдруг рассмеялся: «А что, Гарри, ты же раньше говорил, что вором будешь?»

— Дурак был потому что, — буркнул Гарри, покраснев. «Не для того за меня его светлость герцог платит, чтобы я по скользкой дорожке пошел. Нет, я с этими делами завязал».

Во дворе раздался звон корабельного колокола и Гарри добавил: «Пошли, сегодня рагу из баранины, уже на весь Дептфорд пахнет».

На чистом, выметенном дворе школы цвели кусты белых роз. Гарри прищурился и сказал приятелю: «Смотри, чайка какая-то, незнакомая. Та, — он указал на изящную птицу, что сидела на заборе, — каждый день прилетает, а эта — новая».

Мальчики услышали сверху карканье — большой, черный ворон пролетел над бревенчатым зданием школы, и чайки, встрепенувшись, встав на крыло — ушли вслед за ним. С верфей тянуло смолой, и Гарри, вдохнув ветер с Темзы, подставив лицо весеннему солнцу, сказал:

«Хорошо!»

— А что это вы тут стоите? — раздался голос с крыльца, и мальчики рассмеялись: «Адмирал Виллем!»

— Вот, — сказал мужчина, оглаживая седую бороду, — решил с вами пообедать, вышел с верфи и подумал: «Уж больно вкусно в школе кормят».

— Так это миссис Смолл с девочками готовит, — Саймон вытер ноги у крепкой двери, распахнутой в обеденную комнату. «У них всегда вкусно. А корабль для вашего сына построили уже?»

— Как раз к осени закончим, как он из Африки вернется, — Виллем потрепал мальчиков по головам и подумал: «Вернется, и сразу в Индию уйдет. А что ты хотел — твой сын моряк, так всегда будет».

Они зашли в прибранную, чистую комнату, где за столами уже гомонили дети, и Виллем, поймав взгляд внучки, что выглядывала из кухни — улыбнулся.

Марта оглядела чистые горшки и сказала: «Ну, все, девочки, молодцы! Помоем руки, снимем передники и не забудем в понедельник принести рабочие шкатулки. До каникул нам надо научиться, как следует кроить и шить, чтобы у каждой было к лету новое платье».

— А ткань? — грустно сказала маленькая, рыженькая девочка, что вытирала ножи. «Разве что только старое переделывать».

— Нет, милые, это будет подарок от компании — вам платья, а мальчикам — бриджи и рубашки, — рассмеялась женщина.

— Ура! Ура! — запрыгали девочки, и кто-то робко спросил: «Миссис Марта, а почему ее светлость герцогиня с нами больше не занимается?»

— Да она рожает на днях, — улыбнулась женщина. «Вот родит — и мы с вами пошлем ей письмо, вы же все теперь хорошо писать умеете. Письмо и цветы, из нашего сада. Ну, бегите, милые, — она перекрестила девочек, — на следующей неделе увидимся.