Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

Девушка отстранилась, и, глядя в голубовато-серые глаза Джона, помотала головой. «А если нет? Если так никто и не появится, Джон? Что с нами будет?»

Энни почувствовала, как сильные пальцы пожимают ее руку, и услышала тихий голос Джона:

«Значит, мы останемся тут, на мысе Надежды, Энни. Тут, — юноша оглянулся на небольшой, переливающийся на солнце айсберг, что был виден вдали, в открытой воде, — тут ведь не так плохо. Дай мне свой мешок, — он взвалил их на плечо, и, так и не выпуская руки Энни, сказал:

— Каяк можно тут оставить, все равно завтра я с мужчинами поплыву туда, — Джон показал рукой в сторону севера, — Амарок вчера, когда у нас ночевал, сказал — он там белых медведей видел.

— Ты только осторожней, — озабоченно велела Энни, и, оглянувшись на скелет тюленя, вздохнула: «Еще вываривать его надо, я хочу сделать раму для одежды. Такая гадость, — она поморщилась, и, открыв рот, чуть подышала.

На главной улице мыса Надежды, — здесь, на плоском берегу, между холмами, снег уже сошел, — стояли недавно возведенные палатки из шкур.

— А когда это случилось, — Энни вдруг почувствовала, что краснеет, — мы еще в иглу жили. Ну да, в феврале. Господи, одна ночь, всего только одна…

Собаки — мощные, с голубыми и желтыми глазами, — грелись на полуденном солнце. Энни помахала рукой женщине, что кормила ребенка, сидя у входа в палатку, и крикнула: «Как маленький Джейми, миссис Браун?»

— Хорошо, спасибо, Нанертак- медленно, подбирая слова, ответила эскимоска.

— Медвежонок, — хмыкнул Джон, когда они прошли мимо, и остановились у большого очага, сложенного из камней. Энни взяла котелок и, уперев руки в бока, глядя на скелет, сказала:

«Придется по одной вываривать, и потом сухожилиями соединять. Ну да, Медвежонок, а ты, — она оглянулась и потрепала Джона по густым, русым волосам, — Акиак, «смелый».

— Был бы я смелый, — зло подумал юноша, помогая Энни, ловко орудуя ножом, — упросил бы ее пойти, и признаться. Нельзя так, нельзя.

Заметно, беременная женщина, вышла из палатки, и присев рядом с кормящей эскимоской, погладив младенца по темненькой голове, сказала, посмотрев на Энни и Джона: «Нанертак нутаралак».

Вторая женщина кивнула, и, укачивая ребенка, ответила: «Нанук такутийок».

— Нанук — ангийок атанерк, — вздохнула беременная.

Они замолчали, глядя в сторону юноши и девушки, что, укладывая кости тюленя в котелок, изредка соприкасались руками.

Большой каяк спускался вниз по быстрой, широкой реке. Мэри скинула на спину капюшон парки, и, чувствуя, как теплый ветер ерошит белокурые, короткие волосы, усмехнулась: «Да не торопитесь вы так, мистер Браун, мистер Смитфилд, не хотелось бы перевернуться по дороге домой».

— Так жена ждет, капитан, — жалобно отозвался Смитфилд, орудуя веслом. «А у этого, — он кивнул на Брауна, — не только жена, но и сын. Дорога-то известная, — он улыбнулся, — можно и быстрее двигаться».

Мэри посмотрела на заваленную оленьими шкурами и мешками с мясом корму каяка и весело сказала: «Ну, господа, этого нам до лета хватит, хотя ворвань вы у меня все равно будете есть!».

Сзади, из меховой перевязи раздался плач, и Мэри, пристроив дитя у груди, погладив ее по бронзовым волосам, зажмурилась — солнце играло на крохотном, золотом, с изумрудами, крестике, что висел на шее у ребенка.

— Марта, не кусайся! — строго сказала женщина. «Хоть у тебя и два зуба уже, а все равно — не надо их на мне пробовать. У Джейми, мистер Браун, — она улыбнулась, — тоже скоро зубы полезут, так что ждите».

— Парнишка-то смешной, — ласково пробормотал моряк, и, оглянувшись на капитана, вздохнул, — женщина сидела, подперев острый подбородок кулаком, и смотрела куда-то вдаль, на бесконечную, едва освободившуюся от снега тундру.

Дочь поморгала изумрудными, в темных ресницах глазами, и Мэри, покачав ее в перевязи, зевнув, сказала: «Скоро и домой приедем, милая, до заката доберемся».

— А эти индейцы, на юге, хорошо нас приняли, — подумал Браун, ловко ведя лодку между камнями.

— Ну конечно, сама Нанук приехала, с подарками, как положено. Воевать не будем, будем жить рядом, в дружбе, вон, у меня ребенок родился, и у других тоже — дети будут. Даже если вернется этот кузен капитана из Англии — никуда не поеду, тут останусь. Тут хорошо, — он наклонился и выпил чистой, ломящей зубы воды. «И капитан не поедет, она следующим годом, как Марта подрастет, хочет на запад отправиться, вдоль берега, все-таки найти проход, что в Тихий океан ведет».

Мэри посмотрела на заснувшую дочь, и, наклонившись, сняв перевязь, пристроила Марту на корме, среди шкур.

— Давайте весло, мистер Браун, — велела женщина, — отдохните немного.