Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

— Неси ее сюда, — Волк погладил Мэри по голове. «Пусть Марфа Федоровна поест, а потом спит с родителями, как положено». Он обнял Мэри, и, смотря, как она дает девочке грудь, протянул ей палец — Марта взглянула на него изумрудными глазами, и, улыбнувшись, схватилась за него ручкой — крепко.

— Волк! — Мэри подвигалась. «Что это?».

— Мне кажется, — задумчиво сказал он, целуя белое плечо, — что пока пусть Марфа Федоровна вернется в колыбель. Так удобней будет. А то я — он поцеловал нежные, острые лопатки, — долго не вытерплю, мадам Мари.

Девочка ощутила знакомое, размеренное колыхание, и, вытянув ручки из тонкой шкуры, вертя ими у себя перед носом — засмеялась. Она услышала такой же смех — ласковый, счастливый, и подумала: «Вот, всем хорошо». Марта подложила маленькую ручку под щеку, и, повозившись, затихла — так и слушая смех и шепот, что наполняли палатку.

— Поднять паруса! — крикнул Николас матросам. «Мистер Хантер, — он принял от помощника подзорную трубу и оглядел горизонт, — ну, больших айсбергов у нас в пределах видимости нет, а эти куски мы легко обойдем».

Констанца поглядела на бирюзовую, прозрачную воду, на стаи птиц, что метались над берегом, и услышала печальный лай от деревянного здания фактории. Тунерк поставил лапы на борт и тоже залаял, смотря в сторону берега.

— Да встретитесь вы еще, — рассмеялась Констанца, гладя собаку по голове, — приедешь в следующий раз, тут твои щенки уже подрастут.

Тунерк грустно клацнул зубами и улегся у ног Волка. Тот наклонился, и, поцеловав стриженый затылок Мэри, тихо сказал: «Королева Мария Медичи расплачется, когда узнает, что я тебя спас изо льдов, дорогая моя Нанук. Ее величество обожает такие истории, — как в рыцарских романах. Так что готовься — тебе придется рассказывать об этом всем придворным, мадам де Лу».

Энни с Джоном поднялись на палубу и девушка улыбнулась: «Они спят пока оба, и Джордан, и Марта, так что можно постоять, попрощаться с севером.

— Ну, — Николас подошел к ним и обнял жену за плечи, — мы не прощаемся. Да и вы, — он взглянул на Волка, — тоже, да?

Тот усмехнулся, и, помахав рукой людям, что стояли на берегу, ответил: «Ни в коем случае, капитан Кроу. Мы сюда еще вернемся».

Волк помолчал, и, чувствуя рядом спокойное дыхание Мэри, закрыв глаза, ощутил на лице лучи уже теплого солнца. Над «Вороном» вились, клекотали чайки, и он, посмотрев на английский флаг, что развевался над мысом Надежды, добавил: «Вернемся домой».

Москва

На поварне городской усадьбы Вельяминовых вкусно пахло свежими пирогами. Лиза оглядела стол, и, посчитав на пальцах, строго сказала ключнице: «Федор Петрович голодным приедет, они же с Петром Федоровичем вперед царского поезда скачут, сама знаешь, как в этих кабаках, что на дороге, кормят. Так что десятка мало будет, еще сделайте. И щи достань мне, попробую».

Лиза наклонилась над горшком, и, прикоснувшись губами к деревянной ложке, кивнула: «В самый раз».

— Со смутой этой, — подумала она, выходя из поварни, поднимаясь в женские горницы, — и еду нечем заправлять стало. Торговли нет, у кого из Немецкой слободы еще пряности и остались, припрятанные, дак втридорога за них дерут.

— Ну, ничего, — она на мгновение приостановилась и, схватившись за новую, пахнущую смолой бревенчатую стену, чуть подышала, — сейчас царь Михаил Федорович до Москвы доберется, мы и уедем. В Краков сначала, хоша с пани Мирьям повидаемся, а потом — дальше.

В светлице у невестки было прибрано, маленькое окно — распахнуто на купола Крестовоздвиженского монастыря. Лиза посмотрела на стрижей, что метались в голубом небе, и услышала ласковый голос: «Матушка, Лизавета Петровна, посмотрите — правильно я делаю?»

Лиза наклонилась над большими пяльцами и улыбнулась: «Да все хорошо, Марьюшка, и аккуратно как у тебя получается, молодец».

Она увидела, как девушка сжала нежные пальцы и, присев, вздохнув, взяла ее за руку: «Да вернется скоро Петр Федорович, милая, не скучай ты так. Сама знаешь — никак нельзя им было в Кострому не поехать, все бояре там».

— А потом в Польшу уедет, — Марья Ивановна вздохнула и утерла маленькую слезинку, что выкатилась на белую, будто жемчужную щеку.

— Так он на службе государевой, Марьюшка, — Лиза потянулась и поцеловала невестку. «И в Польшу поедет, а потом — в Астрахань, ты же слышала, туда Заруцкий этот с пани Мариной убежали. Что ж теперь делать, привыкай».

— Лизавета Петровна, — девушка зарделась, и, оглянувшись на дверь, понизила голос, — а когда у меня уже…». Она вздохнула и опустила изящную, в лазоревой, шелковой кике, голову.

Лиза рассмеялась. «Да вы третий месяц, как повенчались, милая, не всегда сие сразу-то бывает. Подожди немного, и все случится. Пойдем, — она встала, и Марья, увидев, как чуть покачнулась свекровь, озабоченно спросила: «Что такое, Лизавета Петровна?».